Полсон был одиночкой и инвестором, идущим вопреки тенденциям рынка. Он не сомневался в собственных способностях и не искал одобрения. Следуя собственной дорогой как эксклюзивный хедж-фондовый менеджер, он дошел до совершенства в искусстве нестандартных рискованных предприятий. Например, он специализировался в арбитражном слиянии, сфокусированном на значительном неравенстве ставок: одновременно с инвестированием в слияния, которые должны были совершиться, и получением за это скромного вознаграждения, Полсон иногда ставил против тех, что могут сорваться, или в пользу них, когда рынок мог быть шокирован неожиданной ставкой от конкурирующей компании-поглотителя. Полсон также делал деньги, угадывая повороты в циклах. Когда экономика процветала, он искал случая сыграть на понижение, и наоборот. Некоторые люди, работавшие на него, тоже отличались духом идущих против течения. Паоло Пеллегрини, высокий элегантный итальянец, с веселой искрой в глазах за очками в толстой оправе, потратил годы в безрезультатной гонке за нетривиальными идеями. «Я — романтик, — скажет он позже»6. Когда в 2004 году Пеллегрини подписал контракт аналитика финансовых компаний у Полсона, он осознал, что впервые в жизни кто-то был рад его нешаблонному стилю.
Большая часть мастерства Полсона заключалась в деталях его позиций. Он выражал скептицизм по поводу бума через стратегию, известную как арбитражная стратегия в рамках структуры капитала одного эмитента, которая основывалась на факте, что различные облигации, выпускаемые данной компанией, могут по-разному рассматриваться в случае банкротства. Так называемые старшие облигации обладают правом первого требования на оставшиеся активы компании и поэтому окупятся первыми; младшие облигации будут довольствоваться тем, что осталось. Пока компания была здорова, инвесторы не фокусировались на этом скучном юридическом нюансе, поэтому старшие и младшие облигации торговались по схожей цене. Но если экономика ослабевала, появлялась возможность. Полсон мог оценить, какие компании обанкротятся — например, в индустрии циклического характера или те, что имели слишком много долгов. Тогда он мог сыграть на понижение младших облигаций, которые пострадают сильнее, если компания пойдет ко дну, иногда хеджируя свою позицию, играя на повышение старших облигаций.
В начале 2005 года Полсон начал ощущать, что экономический цикл готовился к повороту. Облигации, приобретенные им со скидкой во время предыдущей рецессии, теперь торговались на невероятных высотах; финансовые рынки были неглубоки из-за длительного периода низких процентных ставок. Полсон начал охоту за лучшим способом поставить против этого пузыря. Он хотел найти самое слабое место американского капитализма — что-то, что взорвется быстрее и оглушительнее всех, если экономика сбавит обороты даже слегка. Идеальная мишень должна была сочетать все стандартные варианты уязвимости: она должна находиться в циклической индустрии, должна быть перегружена долгами, и долги должны быть поделены на старшие и младшие облигации, чтобы Полсон мог сыграть на понижение младших, концентрировавших все риски. Полсон поэкспериментировал с понижением облигаций автомобилестроительных компаний, основываясь на теории, что потребители отказывались от автомобильных кредитов, которые не могли потянуть. Он сыграл на понижение страховой компании и пары фирм, сдающих дома. Но во всех этих торгах существовал риск. Автомобильные компании, страховщики и арендодатели — все имели ценность как франшизы: у них были здания, бренды, клиентская база — так что, даже если они оказывались смяты грузом своих долгов, возможно, они могли еще чего-нибудь стоить. Если Полсон собирался идти вопреки рынку, он хотел понизить что-нибудь без остатка. Весной 2005 года он ударил в нужную цель.