Если в количественных стратегиях не было такого столпотворения, как говорили скептики, и если пугающие объемы заемного капитала были, таким образом, неизбежны, что послужило причиной того, что хедж-фонды наращивали риск широкого системного взрыва? Здесь критика Ло — Букштабера также нуждается в уточнении. За первые три дня квонтового землетрясения сигналы в трейдинговых моделях работали крайне плохо, но более широкий рынок оставался спокойным — средняя американская семья со своими сбережениями, размещенными в индексном фонде, ничего не заметила, что подрывает мнение о том, что это был кризис всей финансовой системы. На четвертый день квонтового землетрясения рынок действительно сильно упал, но это больше отразило кризис кредитных рынков, чем толчки на территории квонтов. Самым замечательным в ликвидации так называемых рыночно-нейтральных стратегий было то, что эффект на рынок в целом был нейтральным: каждую проданную акцию квонты покрывали короткой позицией. Верно, что, если бы Goldman Sachs не спас свой дочерний фонд, снижение объемов заемного капитала продолжилось бы, потенциально вынуждая мультистратегические фонды демпинговать позиции на других рынках и тем самым наращивать ком проблем. Но на самом деле вышло так, что рынок наказал трейдеров с избыточным заемным капиталом, не причинив сильного вреда более широкой системе. Именно так капитализм и должен дисциплинировать своих детей. Ни один регулятор не сделал бы лучше.
В финальном анализе сложно не согласиться с Майком Мендельсоном в его вердикте квонтовому землетрясению: «Многие из нас потеряли кучу денег и изрядно вымотались за эту неделю, просто до чертиков, уж поверьте мне. Но не думаю, что это был важный вопрос государственной политики»42.
16 «КАК ЖЕ ОНИ МОГЛИ ДОЙТИ ДО ТАКОГО?»
Однажды вечером в четверг, в марте 2008 года, Джеймс Чэйнос вышел из своего офиса в центральной части Манхэттена и отправился на встречу с Карлом Бернстайном, одним из журналистов, инициировавших Уотергейтский скандал. Чэйнос ощущал определенную профессиональную близость с корреспондентами, ведущими собственные расследования. Он управлял хедж-фондом под названием Kynikos Associates. Эта организация специализировалась на том, что раскапывала информацию о финансовых проблемах компаний, а затем играла на понижение и срывала хороший куш, как только на рынок просачивались дурные вести и стоимость акций резко снижалась. В 1980-х и 1990-х годах, когда на рынке доминировали «быки», короткие продажи относились к малоприбыльным сделкам, и Чэйнос напоминал скорее корреспондента, который с помощью своих расследований пытается пробиться из мрака неизвестности и окраин журналистского мира на первые полосы газет. Однако 2000-е годы, когда на рынках царила низкая активность, стали для него звездным часом. Чэйнос был одним из первых, кто раскусил энергетическую компанию Enron с ее мошенническими схемами. А в 2005 году он шокировал весь мир, заявив, что страховой гигант AIG имеет все признаки компании Enron. В 2007 году доходность фонда составила более 30 %, в основном за счет коротких продаж акций кредитно-финансовых институтов, которые с трудом признавали убытки после сдувания ипотечного пузыря1. В марте 2008 года, когда такие монстры, как Citigroup и Merrill Lynch, один за другим сообщали о многомиллиардных убытках, у Чэйноса было немало поводов для торжества.