Между тем Юджин Фама признал, что специалисты по фондовому рынку, вооруженные конфиденциальными сведениями о неисполненных заявках (о покупке и продаже), могут иметь превосходство на рынке. Но ему не удалось разглядеть, что этот, очевидно, незначительный недостаток квалификации стал более существенным с ростом блочной торговли. Теперь уже не только специалисты знали, какие сделки планировались; занимающиеся блочной торговлей трейдеры, такие как Стейнхардт, тоже имели доступ к информации о движении рынка. И ценность этой информации увеличивалась, потому что крупные блочные торги скорее могли повлиять на цену, чем заявки, исполненные специалистами. (Eugene F. Fama. Efficient Capital Markets: A Review of Theory and Empirical Work // Journal of Finance, 25 (1970). P. 409–10.
36. Этот момент превосходно описан в книге Ричарда Букстабера: Richard Bookstaber. A Demon of Our Own Design. — New York: John Wiley & Sons,
2007. P. 183–84.
37. Я обычно назначал огромные суммы комиссионных, имеющих отношение к моему капиталу, так как занимался всякого рода вещами, дававшими громадные комиссионные для моих личных целей, которые, как я считал, имели некоторую повторную выгоду: вы назначаете комиссионные, у вас есть хорошие идеи, вы способны быть более ликвидным, чем ваш сосед, потому что брокер, когда ему будет нужно, будет покупать у вас, а не у вашего соседа; и вы получите лучший опцион-колл на новые ценные бумаги и анализ». (Интервью со Стейнхардтом, 10 сентября 2007.)
38. В качестве другого примера режима преференций в 1986 году можно привести случай, когда аналитик из Goldman Sachs порекомендовал трейдерам Стейнхардта акции компании Southwest Airlines Со. накануне вечером, перед тем как дал ту же рекомендацию остальным клиентам Goldman. (George Anders. Investors’ Investor: Powerful Trader Relies on Information Net, Timing and Hot Pace — Michael Steinhardt in Action; One Eye on His Screens, One Ear to Rumor Mills — Fees Alone Cost 22$ Million //Wall Street Journal, 3 марта, 1986.
39. Стейнхардт описывает один случай, когда он попросил установить личность продавца и даже постфактум отменил свой приказ на покупку. «Обычно продавец ни в чем не разбирается. Существуют ли какие-то особые причины, чтобы он понимал, что делает? Будьте уверены. Однажды мы покупали партию акций у Equity Funding, крупный беспорядочный пакет ценных бумаг, и мы сразу же поняли, что что-то было не так. Мы пошли в Goldman, а они тоже уже купили немного акций. Мы спросили и узнали, кто был продавцом, и нам стало ясно, что продавец что-то знает… Это была конфиденциальная информация. Кто я такой, чтобы прекратить платежи по данной сделке? Подразумевалось, что я не знаю, кто продавец. А даже если бы знал, предполагалось, что у меня нет доказательств, что он что-то знает. Но они у меня были». Стейнхардт продолжает: «В какой-то момент, в начале восьмидесятых, мы были крупнейшим клиентом Goldman Sachs. Являться самым большим клиентом Goldman Sachs, будучи обыкновенным хеджевым фондом? Можете себе представить, какой у нас должен был быть оборот? Мне необходимо было обладать тесными связями с людьми в отделе торговых операций в крупных фирмах, поскольку я должен был доверять им, а они — мне. Когда они могли предоставить мне информацию, она почти всегда была для меня выгодной. И для них тоже выгодной. Это был еще один источник дохода для нас». (Интервью со Стейнхардтом, 4 октября 2007.)
40. Джон Латтанцио стал работать со Стейнхардтом в 1979 году. (Интервью автора с Джоном Латтанцио, 4 октября 2007.)
41. Сагу Reich. Will Weinstein, Former Head Trader, Oppenheimer & Co. // Institutional Investor, vol.21, no.6, June 1987. P. 38–42. Уэйнстейн даже признается в интервью, что был в сговоре с руководящими трейдерами Salomon Brothers и Goldman Sachs. Беседы со Стейнхардтом подтверждают, что, будучи крупнейшим трейдером в блочной торговле на стороне покупки, он входил в тот же круг лиц.
42. «Если у него [брокера] что-то намечалось, если он знал, что у него есть крупный продавец, он мог сказать мне: «Вы знаете, для вас было бы неплохо занять короткую позицию по тому-то и тому-то». Почему он хотел, чтобы я занял короткую позицию по тому-то и тому-то? Потому что у него был крупный продавец, и он знал, что в определенный момент он собирается продать акции по низкой цене. И если у него буду я в качестве покупателя, и моя короткая позиция будет покрыта, это будет хорошо для него; это будет почти наверняка хорошо для меня, потому что я буду покупать акции по сниженной цене». (Интервью со Стейнхардтом, 4 октября 2007.)
43. Там же.
44. Там же.
45. Эти вычисления предполагают, что шансы получить положительную прибыль в любой заданный год составляют один из двух. Для нормального взаимного фонда это предположение было бы неверным: фондовый рынок движется вверх большую часть времени, чем падает, поэтому вероятность сделать положительную прибыль будет выше. Но для хедж-фонда, который играл и на повышение, и на понижение, и который делал крупные инвестиции в облигации, предположение об одном шансе из двух кажется почти справедливым.