У Ламонта не было времени обсуждать выравнивание курса фунта стерлингов внутри механизма контроля валютных курсов. Процедура выравнивания потребовала бы длительной координации действий с правительствами европейских государств; но минута за минутой огромный объем средств продолжал переходить от налогоплательщиков к трейдерам. Италии еще повезло, так как ее экономический кризис произошел в пятницу, как раз перед обещавшими передышку выходными. Но теперь у края того же обрыва находилась Великобритания и, к несчастью, была еще только среда. Единственным выходом для Ламонта был односторонний вывод фунта из механизма контроля валютных курсов. Но на это требовалось разрешение премьер-министра.
Связаться с премьер-министром никак не удавалось. Ламонт попросил своих помощников периодически звонить в офис Мейджора и подчеркивать необходимость встречи Ламонта с премьер-министром, но тот все не мог его принять. В конечном итоге Ламонт вместе со своими советниками отправился к Адмиралтейству, красивому зданию эпохи короля Георга, в котором временно располагалась резиденция премьер-министра. Там им пришлось ждать по крайней мере еще четверть часа, пока Мейджор их не принял. Ламонт подсчитал, что каждые пятнадцать минут страна теряет сотни миллионов фунтов, но его начальник выглядел расслабленным, и это вызывало тревогу. Мейджор начал встречу с рассуждений о том, возможно ли еще договориться с Германией по финансовым вопросам, затем добавил, что еще несколько министров европейских стран вскоре присоединяться к их встрече, для того чтобы высказать свою точку зрения. Началась невразумительная беседа. Могла ли Великобритания выйти из механизма контроля валютных курсов, не обижая своих европейских партнеров? Если бы выход произошел, могли ли за этим последовать требования об отставках министров? Стало ясно, что Мейджор поставил себе задачу разделить свою ответственность за кризис с другими людьми, присутствовавшими в кабинете. Позже один из министров прокомментировал: «Мы собрались там, чтобы испачкать свои руки кровью»43. То был расчетливый маневр, и, с точки зрения Мейджора, он позволял ему избавиться от потенциальных претендентов на свой трон. Тем временем Дракенмиллер и Сорос увеличивали свои позиции.
Когда встреча в Адмиралтействе закончилась, решение о выходе Великобритании из механизма контроля валютных курсов, которого хотел добиться Ламонт, так и не было принято. Вместо этого Мейджор настоял еще на одном повышении процентных ставок — в этот раз на 300 % — которое было намечено на следующий день. В ожидании новостей Ламонт снова смотрел на экран Reuters. А курс фунта снова оставался на том же уровне. По другую сторону Атлантики Дракенмиллер и Сорос сидели за своими столами и следили за повышением процентных ставок, считая, что данная мера напоминала приступ отчаяния умирающего человека. Это повышение как раз и стало признаком того, что конец уже близок — и что пора совершить последний удар, который лишит жизни британскую валюту44.
Ламонт продолжал предупреждать министров финансов европейских государств о тяжелом положении фунта стерлингов. Его итальянский коллега Пьеро Баруччи сказал Ламонту, что вместо вывода фунта из механизма контроля валютного курса он мог бы приостановить торги на рынках, чтобы выиграть время для обсуждения выравнивания курса валюты. Ламонту пришлось ответить, что современный министр финансов не имеет достаточной власти для того, чтобы приостанавливать деятельность валютных рынков, которые совершают операции непрерывно и по всему миру.
В тот вечер Ламонт созвал пресс-конференцию в центральном внутреннем дворе Государственного казначейства. В 19.30 перед огромным числом телекамер со всего мира он заявил о выходе Великобритании из механизма контроля валютных курсов. Рынки одержали победу, и правительство наконец это осознало.
НА ПРОТЯЖЕНИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ СЕНТЯБРЯ Банк Англии потратил объем резервов, эквивалентный 27 миллиардам долларов, стараясь защитить фунт стерлингов, и большая часть этой суммы была потрачена в течение последнего дня кризиса45. После вывода фунта из механизма контроля валютных курсов его стоимость упала примерно на 14 % по отношению к немецкой марке, поэтому можно сказать, что британские налогоплательщики потеряли около 3,8 миллиарда долларов при покупке фунта стерлингов46. По другую сторону этой торговли находилась целая армия банков и хеджевых фондов, но основную часть операций проводили хеджевые фонды, и Quantum был, несомненно, самым крупным из них. Ко времени краха фунта стерлингов Дракенмиллеру и Соросу удалось продать фунтов на сумму около 10 миллиардов долларов — меньше запланированных ими 15 миллиардов, но все же огромный объем47. От почти 4 миллиардов долларов убытков, понесенных британскими налогоплательщиками, 300 миллионов долларов достались старшему управляющему трио Commodities Corporation Брюсу Ковнеру, 250 миллионов долларов получил Пол Джонс; поговаривали, что семь самых крупных валютных агентств США разделили между собой прибыль в 800 миллионов долларов18. Но прибыль компании Soros Fund Management превысила 1 миллиард долларов49.