Народ, который явно ожидал чего-то подобного, тут же расступился. Навстречу мне вышел высокий мужчина лет тридцати пяти. Его темные вьющиеся волосы и взгляд черных глаз вкупе с дьявольской усмешкой придавали его бледному лицу поистине демоническое выражение. Я присмотрелась внимательно, пытаясь понять, кого же мне он напоминает! Ну конечно! Демона Врубеля после стрижки в мужском зале парикмахерской «Жемчужина». Он был одет в фиолетово-черный камзол, что придавало ему еще большее сходство с героем известной картины. Не хватало только марсианского пейзажа вокруг и задумчивого выражения лица.
– Ах да, простите… Это всего лишь временное явление. Как я мог забыть. Я дико извиняюсь и нижайше прошу простить мою дерзость… ваше… высочество! – улыбнулся Демон, не сводя глаз с моего кубка.
Я тут же хотела позвать стражу, но, судя по выражению лица моего оппонента, стража тут явно не поможет. Уж больно нахальной и самодовольной была ухмылка этого непуганого идиота, относящегося к той категории мужчин, которых я не переношу на дух. Я знаю этот взгляд, который смотрит на меня как на существо низшего порядка, я знаю этот тон, который всячески подчеркивает, что разговор со мной – пустая трата времени, я знаю эту улыбку, которая сразу дает понять, кто есть кто. Так привыкли разговаривать на собеседовании директора крупных компаний, спрашивать дорогу владельцы дорогих иномарок, так ведут себя мужчины, наделенные властью. И я ненавижу таких. Эта вежливая, но в то же время дерзкая манера разговаривать вызывает у меня глубокое отвращение.
Мне так и захотелось крикнуть ему, кто он такой, чтобы разговаривать со мной таким тоном, но я не успела, ибо он продолжил:
– Ну, здравствуй, дорогая двоюродная племянница! Вижу, что ты уже в курсе последних новостей, не так ли? Но ведь надежда есть! Конечно же, есть! Так что мы все тут дружно в тебя верим! Не подведи нас! Ну что ж вы так приумолкли. Давайте похлопаем принцессе, которая обязательно что-нибудь придумает и всех спасет! Ну же, не стесняйтесь! Она это заслужила.
Руки, обтянутые в черные перчатки, сделали несколько хлопков. Шутка, очевидно, всем очень понравилась, и все стали аплодировать. Большего позора в своей жизни я не испытывала никогда. Я хотела тут же осушить кубок до дна, как этого требует традиция, и покончить с этим позором.
– Столь юному созданию стоило бы сейчас шить себе приданое, а не играть в принцессу в старом платье! Не женская работа управлять государством! – Этот тип, очевидно, решил меня окончательно доконать. Я не выдержала и выплеснула содержимое кубка прямо на него. Он ловко увернулся, и вино попало ему на руку. С улыбкой он снял перчатку и стянул с себя камзол, оставшись в штанах и в одной сорочке, и демонстративно бросил их на землю:
– Дорогая моя, я надеюсь, что ты выстираешь это как следует.
После этого он развернулся и ушел. В моих ушах звенело, словно от пощечины. Кубок, который я все еще сжимала в руках, упал на землю. Я уже говорила, что мне крупно не повезло с родственниками? Не говорила? Тогда скажу! Мне крупно не повезло с родственниками!
Когда мой позор окончился и все разошлись, я, разозленная, сняла корону и бросила ее на подушку. Слуги со скучающим видом взглянули на меня и снова занялись своим любимым делом – дуракавалянием. Чтобы хоть немного успокоиться, я решила осмотреть тронный зал. Одна из стен был увешана портретами, как комната подростка постерами любимых музыкальных групп.
– А вот, кстати, и портреты всей вашей достопочтенной родни! Мы их повесили сюда для того, чтобы напомнить вам о величии ваших предков! – гордо заявил невесть откуда появившийся старый слуга, указывая мне на стену. – К сожалению, они все умерли…
Не умерли, а вымерли. Столь одухотворенных лиц я еще никогда не видела. Особенно вон тот мужик справа. Он просто сошел со страниц учебника по биологии. Судя по его лицу, слово «сапиенс» в названии его биологического вида еще отсутствовало. Остальные тоже были чуть красивее обезьяны. Теперь понятно, почему корона мне великовата… Дарвин возликовал бы, увидев прямое доказательство теории эволюции. Иногда род питекантропов и австралопитеков прерывался рождением вполне симпатичных экземпляров, но тут уже даже великий Мендель сломал бы голову, как такое могло получиться.
Но больше всего мне понравились прозвища монархов. Над заросшим мужиком со сломанным носом и отвисшей нижней челюстью красовалась надпись «Редмонд I Красивый». Под чахлым большеносым парнишкой с огромным кадыком, невесть как затесавшимся в стройные ряды человекообразных, значилось «Редмонд III Отважный». Тот товарищ, больше похожий на йети, чем на человека, со свирепым взглядом выкаченных из орбит глаз значился «Винстон II Добрый». Мой брат, запечатленный с тонкой струйкой слюны в правом углу рта и абсолютно бессмысленным взглядом, значился как «Винстон V Мудрый». Тут кто-то знатно постебался…