Величественная гробница Шиффа, собранная из двадцатитонных гранитных плит и напоминающая римский храм, возвышалась над остальными. Он был одним из последних в череде немецко-еврейских династий - и во многом самым влиятельным, - которые сыграли ключевую роль в превращении Америки в финансовую, а значит, и мировую сверхдержаву. Их фирмы - J. & W. Seligman & Co., Goldman Sachs, Kuhn Loeb, Lehman Brothers - капитализировали железные дороги и транспортные системы, коммунальные предприятия и промышленные гиганты, города и страны. Благодаря им возникли некоторые из самых знаковых компаний страны: B.F. Goodrich, General Motors, Kodak, Macy's, Paramount, Polaroid, Sears, Studebaker, U.S. Rubber, Western Union, Westinghouse, Woolworth и многие другие. И это лишь одна грань их сейсмического влияния на двадцатый век.
"Он был одним из небольшой, но влиятельной группы, которая сделала высшую коммерческую жизнь Нью-Йорка такой, какая она есть сегодня", - заметил один из приближенных Шиффа в день его похорон. "Будущий историк американского бизнеса и промышленности должен описать их карьеру как доминирующую в эпоху, которая, при всех ее недостатках, была не менее величественной в своей силе, отличии и движении вперед среди веков".
Блуждание по узким, аккуратным улочкам Салемских полей, где партнеры-основатели Goldman Sachs живут в двух шагах от братьев Леман, а кланы Шиффов и Селигманов похоронены в нескольких сотнях футов друг от друга, вызывает умиление, а иногда и подавляющее чувство. Здесь сходятся сквозные линии прошлого, а ухоженные могилы служат ориентирами для современной эпохи. Близость этих титанов и их семей в смерти намекает на их близость в жизни. Они были союзниками (а иногда и соперниками) в бизнесе, партнерами в филантропии, друзьями, а в некоторых случаях и родственниками. Они вместе поклонялись и отмечали знаменательные события друг друга. Каждая династия создала наследие, исключительное само по себе, но дезориентирующее по масштабам, если взглянуть на него шире, чтобы увидеть их коллективное влияние.
О таких семьях, как Голдманы, Леманы, Саксы, Шиффы, Селигманы и Варбурги, говорят, что они принадлежат к "нашей толпе" - представителям сплоченной немецко-еврейской аристократии Нью-Йорка, доминировавшей в Позолоченном веке. Это стало повсеместным описанием их социального окружения после публикации одноименной книги Стивена Бирмингема, ставшей бестселлером 1967 года, в которой красочно описывался переплетенный, почти инцестуозный и возмутительно роскошный мир немецко-еврейской аристократии Манхэттена. По словам Бирмингема, их высшее общество было параллельно христианской элите, которая держалась от них на расстоянии: а именно, "Четыреста", список высшего света Нью-Йорка, составленный Кэролайн Астор. "Они называли себя "сотней", - писал Бирмингем. Их называли "еврейскими великими князьями". Но чаще всего они называли себя просто "нашей толпой".
Однако неясно, называли ли они себя именно так, и поэтому я в основном избегаю этого обозначения. Переписка самого Бирмингема и другие письма, касающиеся публикации его книги, заставляют задуматься о происхождении этой фразы. "Я никогда не слышал, чтобы эти семьи называли себя "сотней" или "нашей толпой", - жаловался издателю Бирмингема Джеффри Хеллман, писатель из New Yorker и правнук Джозефа Селигмана. Хеллман был одним из ключевых источников Бирмингема, как и Фрэнсис Леман, внучка Майера Лемана, которая позвонила автору после публикации "Нашей толпы", чтобы выразить аналогичное недоумение. В письме к Хеллман Бирмингем защищал название как "сатирическое" (поскольку внутри этой якобы сплоченной группы - по сути, толпы внутри "нашей толпы" - существовало значительное соперничество) и говорил, что позаимствовал название из "Красной дамаски", романа 1927 года о богатой немецко-еврейской семье в Нью-Йорке, автором которого была Эмани Сакс, первая жена члена Goldman Sachs Уолтера Сакса. Фраза "наша толпа", отметил он, была рассыпана по всему тексту. Это был полезный литературный прием, но исторических оснований предполагать, что "наша толпа" была чем-то большим, практически нет.