У Бабетты были родственники в Новом Орлеане, и ее свадьба с Майером состоялась в красивом доме на Сент-Чарльз-авеню ее кузена, Фердинанда Голдсмита, сына торговца, который держал магазин в Мобиле, когда туда только приехал Генри Леман. В их союзе Майер обрел не только жену, но и нового, хотя и неофициального, делового партнера. Герберт Леман вспоминал: «Я не думаю, что мой отец когда-либо делал важный шаг в бизнесе, не посоветовавшись с матерью». Своим острым умом и властным присутствием Бабетта внушала преданность и, возможно, страх. Она была квинтэссенцией матриарха, который управлял своим хозяйством твердой рукой; ее дети, которых со временем стало семь (восьмой ребенок, мальчик по имени Бенджамин, умер в младенчестве), знали, что лучше не перечить ей. «Я не знаю ни одного случая, когда женщина, человек, могла бы так определенно быть главой семьи, как моя мать», — говорил Герберт.
Майер и его разросшаяся семья жили в ветхом доме на Саут-Корт-стрит, 402. Он находился в нескольких минутах ходьбы от магазина Леманов «Монтгомери», и сотрудники Майера часто обедали там. Дом занимал большую часть квартала, и, за исключением крыльца и плантационных жалюзи, его черты казались скорее европейскими, чем южными.
К 1860 году северные и южные предприятия Леманов процветали. В Нью-Йорке партнерство Эмануэля с Мозесом Ферстом вело оживленную торговлю спиртным и табаком. В Монтгомери Майер закрепил свой статус члена местной бизнес-элиты, вступив в масонскую ложу. Теперь он был седьмым самым богатым человеком в округе Монтгомери, его опережали только два банкира и несколько владельцев плантаций. В переписи населения того года отмечалось, что Майер владел недвижимостью стоимостью 28 000 долларов и личным имуществом на сумму 75 000 долларов. Компания R.G. Dun & Co. теперь считала Lehman Brothers «старым и устоявшимся домом», который стоил не менее 100 000 долларов.
Но с высоты своего положения в Нью-Йорке и Монтгомери братья ясно видели, как сгущаются политические тучи. Решение по делу Дреда Скотта лишь обострило национальные дебаты о рабстве, которые доминировали на президентских выборах 1860 года. Той весной делегация Алабамы на Демократическом национальном съезде в Чарльстоне, Южная Каролина, в знак протеста покинула съезд после того, как демократы-северяне исключили из партийной платформы пункты, поддерживающие рабство. Вскоре к ним присоединились делегации Флориды, Джорджии, Луизианы, Миссисипи, Южной Каролины и Техаса. Раскол не удалось примирить. Северный и южный блоки партии в итоге выдвинули собственных кандидатов для борьбы с Авраамом Линкольном, хотя разделение голосов обеспечило демократам поражение.
В декабре 1860 года, когда Линкольн готовился вступить в должность, а в Алабаме и других южных штатах все громче звучал барабанный бой за отделение, компания R.G. Dun & Co. внесла в свою бухгалтерскую книгу последнюю информацию о Lehman Brothers до окончания Гражданской войны. «Евреи, — отмечалось в записи, — но хороши, как никто другой».
Глава 4. БОГАТСТВА ВОЙНЫ
«Alles ist beendet!» — «Все кончено!» — с отчаянием писал Эмануэль родственникам жены после начала войны. Полки его магазина на Либерти-стрит были пусты. Как только начались военные действия, он поспешно отправил свои товары в Монтгомери, не зная, когда представится другая возможность. С тех пор торговля между Севером и Югом остановилась, и нью-йоркские и монтгомерские предприятия Леманов оказались отрезанными друг от друга. Эмануэль задавался вопросом, как их бизнес сможет выжить. В мрачные моменты он боялся, что не сможет.
Майеру эта напряженная атмосфера могла показаться знакомой. Он пережил подобные волнения в Баварии, когда по Европе прокатились революции 1848 года. Теперь, более десяти лет спустя, кровавое восстание пришло на его родину. Многие сорокапятитысячники, следуя демократическим принципам, за которые они боролись в Европе, решительно выступали против рабства и поддерживали Союз. Ветераны революций 48-го года массово записывались на службу в северные армии, а американцы немецкого происхождения составляли самую многочисленную этническую группу, сражавшуюся за Союз. Карл Шурц, прусский революционер, с которым, по слухам, был связан Майер, командовал дивизией в битве при Геттисберге.
Несмотря на то что Конфедерация стремилась сохранить и расширить систему порабощения, к которой Леманы, несомненно, могли бы относиться как представители угнетенного народа, братья полностью отождествили себя с южным делом. (Позже Майер будет назван «непримиримым бунтарем»). Как и многие южные предприятия, бизнес Леманов зависел от экономики рабовладения. На карту войны был поставлен их образ жизни, или, по крайней мере, так казалось в то время.