В Лондоне Айзек, для которого даже обычное давление бизнеса приводило к мыслям о самоубийстве, встретил панику и возможный выход брата из партнерства с более чем обычным уровнем возбудимости с кислым языком. Когда он узнал, что в разгар кризиса Джеймс, которому было трудно отказывать людям, одолжил почти 200 000 долларов одному железнодорожному промоутеру, Айзек вышел из себя. «Я не могу понять, какое безумие овладело твоим разумом», — написал он брату. Теперь он понимал, почему Уильям хотел выйти из их партнерства. «Теперь у него есть веские причины, учитывая твое необычайное и непростительное безрассудство.
«Сердце кровью обливается, когда видишь, как растрачивается великолепное состояние», — продолжал он, предсказывая, что заем «закончится нашим разорением». Настроение Айзека менялось с каждой телеграммой и письмом из Нью-Йорка. Через два дня, получив немного положительных новостей, он беззаботно заявил, что Селигманы «столь же платежеспособны, как Ротшильды», и утверждал, что никогда не «нервничал» по поводу их финансового состояния.
Ссорящиеся братья Селигман боролись с паникой — в буквальном смысле слова. По телеграфу и почте через Атлантику туда и обратно летели пламенные послания. «Пока я предлагаю этому эгоистичному брату. Вм. выполнить свою угрозу и покинуть концерн 1 января, мое самоуважение побудит меня направить такое же приглашение тебе, брат Айзек, если ты будешь продолжать досаждать нам и беспокоить нас за ошибку в суждениях», — писал Джозеф Айзеку в конце октября. Он продолжал,
От брата Ума. Я не ожидаю никакого внимания, но от вас, брат Айк, я ожидал менее эгоистичного и подлого поведения. Теперь у меня не будет времени писать брату Уму. Пожалуйста, сообщите ему, что он ошибается, когда ожидает, что мы выкупим его и отдадим ему наши обязательства за его долю. Мы не будем делать ничего подобного, но хотим, чтобы он приехал сюда в январе и взял свою ⅛ долю активов, состоящую из железнодорожных облигаций и акций, акций горнодобывающей промышленности, имущества, плохих и хороших долгов, и лично занялся их сбором, и, даю слово, он окажется в лучшем состоянии здоровья, чем если будет есть тяжелые обеды, пить тяжелые вина, писать нам тяжелые письма и ничего больше не делать.
И все же, несмотря на все междоусобицы в компании Селигмана, их работа была на удивление крепкой. В отличие от других нью-йоркских фирм, они не были перенапряжены. И хотя у них был значительный капитал, связанный с железными дорогами, они сохраняли здоровый запас наличности. «Пока что мы — единственный «флэш-хаус» в Нью-Йорке», — отметил Джозеф через неделю после начала паники. В следующем месяце он написал Айзеку: «Я не думаю, что мы потеряли хоть один доллар…. Мы не заняли ни одного доллара в банке в Нью-Йорке…. У нас были большие остатки в банке каждую ночь во время паники, чтобы быть сильными, и мы… никого не обидели, аннулировав текущие кредиты. Мы… выйдем из этого с Божьей помощью лучше и сильнее».
В то время как другие фирмы боролись за выживание, солидное финансовое положение Селигманов открывало перед ними новые возможности. Джозеф заинтересовался правительственным бизнесом, которым занимались Генри Клеус и Джей Кук, чьи лондонские филиалы служили официальными финансовыми агентами Государственного департамента и Военно-морского флота США соответственно. Этот бизнес был привлекателен тем, что оба ведомства держали крупные балансы и платили комиссионные с миллионных сумм, которые распределялись ежегодно. Кроме того, он был полезен и по другой причине: он свидетельствовал другим клиентам, что фирма пользуется доверием правительства США.
Через несколько дней после приостановки деятельности компании Jay Cooke & Co., за которой в начале следующей недели последовал крах фирмы Генри Клеуса, Джозеф агрессивно продолжил свой бизнес, обратившись с этим вопросом непосредственно к президенту Гранту. «Мы с уважением предлагаем правительству свои услуги по покупке любых тратт наших различных департаментов в Лондоне, которые из-за поздних приостановок могут не получить быстрого акцепта», — написал он Гранту 25 сентября. В отдельном письме Гранту он предложил лондонскому филиалу «вмешаться ради чести нашего правительства» в операции Государственного департамента или военно-морского флота.
Конкуренты Джозефа, тем временем, так же активно работали против него, распространяя грязные слухи о том, что Селигманы ускорили падение Джея Кука, внезапно потребовав от пострадавшей фирмы неоплаченный платеж. Тем не менее, к 1874 году Джозеф завоевал флотский бизнес.