Выбрать главу

Кнут с энтузиазмом принялся что-то объяснять мадам по-немецки — при моем полном незнании языка я разобрала в его речи только «з-з-з». Вздрогнув, мадам стала кидать на меня еще более укоризненные взгляды.

После часа бесплодных скитаний мы вернулись к Игорю на дачу, надеясь, что Брауэр там. Увы — его там не было.

Ноги мои гудели. Игорь предложил выпить кофе, дабы взбодриться, а потом мужчинам вновь отправиться на поиски, а женщинам поддерживать очаг в ожидании. Я была целиком и полностью «за», однако жена потерпевшего заявила, что она не в состоянии пить кофе, когда ее муж находится в лапах… в чьих лапах, она не уточняла, но очередной брошенный на меня взгляд заставлял заподозрить, что в моих.

В результате все мы опять побрели в лес.

Сгущались сумерки. Даже Кнут несколько сник, явно полагая, что «з-з-з» на сей раз проявил нелучшие грани своего характера и что животный мир России привлекателен только со стороны. Все огрызались друг на друга, и эхо наших слабых криков уже не заставляло дрожать кроны деревьев.

Наконец, мы во второй раз вернулись в дом… и увидели темную фигуру, неумело таящуюся в кустах крыжовника.

— Это гость? — неуверенно поинтересовалась я у Игоря, на всякий случай застыв в некотором отдалении. Он совсем недавно живописал, как к нему на дачу без предупреждения приехала куча гостей и, не застав его на месте, расположилась в огороде.

— Крыжовник колется, — столь же неуверенно сообщил Игорь. — Зачем?

Я поняла, что «зачем» относится не к факту колючести крыжовника, а к факту пребывания в нем человека. Ни гостю, ни профессору Брауэру подобное место не должно было показаться привлекательным. Хотя кто знает этих иностранцев? Может, он всю жизнь мечтал посидеть в российских кустах? И я, приглушив почему-то голос, произнесла:

— Профессор Брауэр?

Неизвестный хранил молчание.

Я предположила:

— Может, это его похититель? Пришел подбросить записку с требованием выкупа, а тут вдруг мы…

Чем прельстили колючки похитителя, я задумываться не стала. Юсупов посмотрел на меня с отвращением:

— Вы считаете, это остроумно? Это просто пьяный.

Но, тем не менее, ближе подходить не стал. Смелее всех поступил Кнут. Он сделал пару шагов вперед и восторженно завопил:

— Это «з-з-з»!

И, представьте себе, «з-з-з» ответило. Оно жалобно простонало:

— Кнут…

В тот же миг мадам Брауэр бросилась к кустам и упала на колени, обнимая чудесным образом спасшегося мужа. Мы тоже попытались приблизиться, однако профессор с непонятным нам испугом повторял:

— Не приближайтесь!

— Наверное, он чем-нибудь заразился, — сделала вывод я.

Учитывая незнание немцами русского языка, я не боялась травмировать их психику слишком вольными высказываниями. Вскоре жена Брауэра позвала Игоря и шепнула ему что-то на ухо. Игорь отпер дачу и провел туда гостя, нежно обнимая за талию. Через пять минут было позволено войти и нам.

Я сгорала от любопытства. Что же все-таки произошло? Профессор явно не травмирован и не лишился голоса и слуха. Почему он не откликался? Почему несколько часов блуждал по лесу?

Свою драматическую историю он поведал нам за чаем, очень смущенный, однако весьма гордый собой.

— Я увлекся пейзажем и немного отстал, — повествовал он, — к тому же задумался. И не заметил, как меня за брюки схватил медведь.

Кнут застонал от зависти, и профессор удовлетворенно повторил:

— Да, медведь. Очень сильное животное. Я сперва никак не мог вырваться. Но потом, разумеется, его победил. Ему удалось лишь выдрать клок из моих штанов, вот и вся его добыча на сегодня. Сегодня зверь ляжет в берлогу голодным!

И он радостно засмеялся, а Кнут застонал еще пуще.

Игорь вздохнул, решив не объяснять, что медведем наверняка была ветка какого-нибудь дерева.

— А почему вы потом не вернулись к нам? — выразил претензию Юсупов. — Мы же кричали.

— Я ведь рассказал, — удивился Брауэр, — этот зверь выдрал у меня клок из штанов. А с вами была мадмуазель Екатерина!..

Теперь настал уже мой черед стонать. Не зря жена профессора кидала на меня неодобрительные взгляды — она чувствовала, что вся эта свистопляска из-за меня. Да если б я знала, я бы отвернулась от его дырявых штанов! Из-за боязни оскорбить мою девичью стыдливость несчастный человек пол-вечера проторчал в лесу…

— Могли бы позвать меня, — не унимался Юсупов. — Я не мадмуазель.

— Я звал, — признался почетный гость, — а вы не слышали. А кричать я не мог.

— Почему?

Брауэр явно оторопел от подобного вопроса и с выражением ужаса на лице произнес: