А главное — Невзорову дарили такую искреннюю зрительскую любовь, о которой уже не могли мечтать его последователи.
Сам-то он не местный
Мне брать деньги от политиков всегда было немного противно. Хотя, разумеется, брал их и я.
Кажется, впервые в русском языке слово «телекиллер» было употреблено именно по отношению к Сергею Доренко. Эту высокую честь надо было заслужить участием в жестоких информационных баталиях. Телекиллер — то же самое, что и продажный журналист, но звучит куда благороднее.
Если бы Сергей Леонидович Доренко пришел в телевизионную журналистику на десятилетие раньше, то у него, возможно, были бы шансы снискать славу, сравнимую с невзоровской. Кстати, у Невзорова и Доренко есть как минимум одна общая страсть, кроме информационных войн, — конный спорт. Но если в последнее время Доренко переключился с лошадей на мотоциклы, то Александр Невзоров ярко проявился как создатель Школы воспитания лошади — Nevzorov Haute Ecole.
Но есть все-таки один очень важный фактор, который, скорее всего, помешал бы Сергею Доренко стать настоящим «информационным киллером», каким был Невзоров на пике славы. Доренко — дитя либеральной оппозиции (хотя и заключивший временный альянс с коммунистами), а такие люди, как правило побаиваются дворовой шпаны, потому что не могут дать ей сдачи. Они обладают врожденным чувством той грани, за которую опасно заходить, — той черты, за которой будут бить. Уроженец крымского города Керчь, Доренко вырос в семье военного летчика. Вместе с родителями ему пришлось скитаться по гарнизонам большой страны, и, как признавался сам Сергей Леонидович, с детских лет у него «выработалась психология “не местного”».[16] Это важное признание — чувство чужака, белой вороны порождает стремление любой ценой утвердиться в незнакомом обществе, отстоять себя, но по большому счету так и остаться «не местным». В 2003 году, будучи одним из самых «раскрученных» либеральных журналистов России, Сергей Доренко объявил, что стал членом Коммунистической партии Российской Федерации и даже выступил с программой модернизации этой крупнейшей оппозиционной партии. Это был поступок человека, который среди либералов «ельцинской гвардии» так и остался «не местным». Но и в КПРФ Доренко не проявился, и многие даже подвергают сомнению тот факт, что «телевизионный киллер» когда-то был коммунистом.
Может быть, отнюдь не о президенте Дмитрии Медведеве, а о самом себе Сергей Леонидович так красочно говорил в интервью журналу «Собеседник»: «Самые жесткие люди — это очкарики-ботаники. Им все время приходится доказывать себе и другим, что у них нет комплексов, психологических проблем. Представьте ситуацию, что вам надо управлять бандой головорезов. Вы понимаете, что не можете материться и при каждом слове стрелять из маузера — просто не умеете. И тогда вы должны сказать, очень спокойно и тихо: товарищи головорезы, я даю вам такой-то приказ. Но прежде чем вы его выполните, я расстреляю каждого десятого».[17]
Это чувство грани между «можно» и «нельзя», которое свойственно Сергею Доренко, напрочь отсутствовало у Александра Невзорова. Сергей Доренко четко просчитывает свои ходы, он знает, что ведет информационную войну. Александр Невзоров во времена «600 секунд» просто воевал и махал шашкой, как на фронте Гражданской войны: сегодня его окружали «красные», а завтра внезапно появлялись «белые», и с теми и с другими было во имя чего и против чего воевать. Линии фронта не существовало, но сражения бушевали. Типичные смутные времена, которыми так богата отечественная история! Действия Невзорова чаще всего были непредсказуемыми: он совершал поступки в угаре битвы, и мало кто мог предугадать, в кабинете какого чиновника или в каком отделении милиции появится съемочная группа «Секунд». Ко временам Сергея Доренко информационные войны стали другими — на место живой импровизации пришел политический заказ, вместо личной ненависти появилось противостояние властных кланов, а быть воином-одиночкой в эфире стало попросту невозможно. Александр Невзоров, конечно, тоже был подвержен влиянию группировок, но его популярность позволяла ему ставить собственные условия и торговаться о соглашениях политического альянса. У Сергея Доренко такой свободы маневра уже не было — не потому, что он «хуже» Невзорова, а потому, что и страна стала другой, и телевидение из творческой лаборатории и дружеской курилки превратилось в глобальный конвейер, выпускающий продукцию в яркой упаковке. Откажись Доренко играть по правилам кремлевских заказчиков, телевизионный эфир мгновенно был бы «зачищен» от этого грозного «информационного киллера». Доренко бы попросту исчез, и о нем бы очень быстро забыли.
16
Цит. по: Раззаков Ф. Блеск и нищета российского ТВ. Тайны телевидения от Ельцина до Медведева. 1992–2008. М., 2009. С. 248.