Доренко не был творцом этой информационной войны, он был ее солдатом. Ярким, интересным, талантливым, но солдатом, а не военачальником. Его война была заранее просчитана, и грубо ошибался тот, кто считал, что Сергей Доренко ввязался в бои без правил.
Отношения Доренко с Березовским начались с конфликта. Программу Доренко «Версии» на ОРТ в апреле 1995 года закрыли по воле Березовского, которого обиженный Доренко вскоре публично назвал «торговцем подержанными автомобилями».[18] Но уже в 1996 году Доренко вернулся на ОРТ. По мнению журналистов, «у Бориса Березовского давно появилась идея найти этакого телевизионного киллера… Первым, на кого в этом смысле поставил Березовский, был Александр Невзоров с его программой “Дикое поле” на ОРТ. Но тот не оправдал надежд Бориса Абрамовича, потому что оказался самостоятельным человеком и старался протаскивать свои экзотические идеи. Например, идею силового решения всех конфликтов, национальную идею и так далее».[19]
Приход политического тяжеловеса Евгения Максимовича Примакова на пост председателя правительства России Борис Березовский воспринял как личное поражение. Он понял, что сильный и независимый Примаков никогда не позволит ему оставаться серым кардиналом и, подобно кукловоду, управлять подвешенными на ниточках чиновниками. Затруднялась и возможность оказывать давление непосредственно на президента. Атаки на Примакова Березовский предпринимал в течение всего того времени, что Примаков возглавлял правительство. Но и после ухода Евгения Максимовича в отставку он опасался усиления возглавляемого Примаковым блока «Отечество — вся Россия», и посему эта война не только не прекратилась, но и вспыхнула с новой силой. Против Евгения Примакова и его ближайшего соратника Юрия Лужкова Борис Березовский задействовал мощнейшее информационное оружие.
Когда генеральный прокурор России Юрий Скуратов начал раскручивать дело фирмы «Мабетекс», которая давала баснословные взятки российским чиновникам и приближенным к Борису Ельцину людям, мэр Москвы Юрий Лужков по сути дела встал на сторону прокурора, публично выразив сомнение в честности ельцинского окружения. Это выступление столичного градоначальника в Кремле было встречено крайне болезненно. Ответный удар был нанесен руками Сергея Доренко, который обнародовал информацию о личном состоянии Лужкова в триста-четыреста миллионов долларов. Далее поведал Доренко и о том, что Лужков якобы купил в Германии за сто пятьдесят тысяч марок (что-то около девяноста тысяч долларов) «супержеребца» для себя и еще двух пони для своих детей.
Конечно, либерал Доренко никогда не признается в том, что он действовал по тем же законам и методам пропаганды, которые были разработаны рейхсминистром народного просвещения и пропаганды Германии П.-Й. Геббельсом. «Мы добиваемся не правды, а эффекта» — этот принцип Геббельса берет на вооружение каждый мастер компромата, даже если он и не стремится заимствовать стратегию Третьего рейха. Так же и для Сергея Доренко, вне зависимости от его политических убеждений (если, конечно, таковые имеются), важен именно эффект, а не правда… Если Александр Глебович Невзоров маскировал «политический заказ» идеологическим камуфляжем, то Сергей Доренко уже не чувствовал в этом необходимости, не только не скрывая, но и даже всячески подчеркивая «заказной» характер своей информационной кампании.
В своей информационной войне с Примаковым Доренко использовал запрещенный прием — тему здоровья. Ухватился он за сделанную Примакову операцию на бедре. «Возраст и здоровье Примакова были главными мишенями в кампании по дискредитации экс-премьера. В программе Доренко вышли репортажи из швейцарской и московской клиник, в которых была показана аналогичная операция во всех подробностях. Пациенту вставляли искусственный металлический сустав. Невольно возникала ассоциация с Терминатором. Кровь, живое мясо, кости, медицинские инструменты — зрелище не для слабонервных. Впрочем, расчет был именно на это — вызвать у зрителей эмоциональный шок и чувство глубокого отвращения. После такой встряски сомневаться в “некондиционности” Примакова было сложно даже наиболее хладнокровным зрителям. Комментируя замену изношенного сустава новым, Доренко “логично” заключил, что скоро придется менять и второй. Затем, возведя свое предположение в неизбежный факт, он стал подбирать Примакову лучшее время для операции. Рассмотрев варианты, он заключил, что, только став президентом, Примаков сможет спокойно лечиться в течение четырех лет»[20], — пишет политолог Автандил Цуладзе. Посредством достаточно лобовых и грубых смысловых манипуляций Сергей Доренко превратил сделанную Евгением Примаковым операцию на бедре в компромат. Думающий человек, конечно, задал бы Доренко вопрос: а почему бы не вспомнить о том, что президент Борис Ельцин перенес гораздо более серьезную операцию, чем Примаков, — ему было сделано аортокоронарное шунтирование сердца, но Доренко почему-то не призывал президента уйти в отставку по состоянию здоровья. Почему? Не было такого заказа. Как справедливо отметил журналист Федор Раззаков, Доренко «своими оскорбительными комментариями вызвал неприязнь даже у людей, совершенно далеких от политики».[21]