Тогда люди вошли в дом и увидели, что все было точно так, как и сказал помощник пастора.
Большой дубовый сундук, где господин Арне хранил свои деньги, пропал. Из стойла была уведена лошадь, а из-под навеса взяты сани господина Арне. Следы от саней вели от ворот в поля, принадлежавшие пастору, и дальше в сторону моря; двадцать мужчин тут же поспешили в погоню, чтобы схватить убийц.
Женщины стали заниматься мертвыми. Они вынесли их из залитого кровью дома и уложили на чистый снег.
И тут они увидели, что среди мертвых были не все люди господина Арне. Недоставало бедной девушки, жившей в его доме. Женщинам было неведомо, удалось ли ей убежать или же убийцы прихватили ее с собой.
Но когда они как следует осмотрели весь дом, то нашли ее спрятавшейся в проеме за печью. Девушка просидела там все время и была невредима. Но она была настолько напугана, что совсем не могла говорить и отвечать на расспросы.
НА ПРИЧАЛЕ
Несчастную девушку, пережившую кровавую баню, Торарин увез с собой в Марстранд. Он очень ее жалел и потому решил предложить ей поселиться в его тесной лачуге вместе с ним и его матерью, чтобы делить с ними их скудное пропитание.
«Это все, что я могу теперь сделать для господина Арне, — рассуждал Торарин, — чтобы отплатить ему добром за то, что он часто покупал у меня рыбу и приглашал к своему столу. Пусть я беден и незнатен, но для девушки уж всяко лучше будет поехать со мной в город, нежели оставаться здесь среди крестьян. В Марстранде много богатых горожан, может статься, кто-нибудь из них возьмет девушку к себе в услужение, и она, глядишь, там неплохо прокормится».
Приехав в город, девушка поначалу рыдала все дни напролет. Она оплакивала господина Арне и его домочадцев и переживала потерю всех близких ей людей. Но больше всего плакала она по своей сводной сестре. Она не могла простить себе, что спряталась тогда за печью, а не приняла смерть вместе с нею.
Пока Торарин был дома, его мать ничего на это не говорила. Но когда Торарин снова отправился развозить рыбу, однажды утром она сказала девушке так:
— Я не настолько богата, Эльсалилль, чтобы кормить и одевать тебя, а ты будешь только сидеть сложа руки да убиваться своим горем. Пойдешь со мной на причал и научишься там чистить рыбу.
Эльсалилль послушалась и простояла весь день на причале, работая рядом с другими женщинами. Почти все они были молоды и веселы. Они пробовали заговорить с Эльсалилль и все спрашивали ее, отчего она такая грустная и неразговорчивая. И тогда Эльсалилль стала рассказывать им обо всем, что приключилось с ней всего лишь за три дня до этого. Она рассказала о трех разбойниках, которые пробрались в их дом через отверстие в крыше и убили всех близких ей людей. Эльсалилль не закончила еще свое повествование, когда на стол, за которым она работала, легла черная тень. Эльсалилль подняла голову и увидела перед собой трех знатных господ в широкополых шляпах с длинными перьями и в расшитых золотом и шелком бархатных кафтанах с широкими буфами.
Среди них один, похоже, был самым важным. У него было гладко выбритое лицо, очень бледное, с глубоко посаженными глазами. Можно было подумать, что совсем недавно он перенес тяжелую болезнь. Тем не менее он производил впечатление веселого и дерзкого кавалера, прогуливающегося по освещенному солнцем причалу, чтобы люди могли любоваться его дорогим нарядом и красивым лицом.
Эльсалилль перестала работать и оборвала на полуслове свой рассказ. Она стояла с разинутым ртом и разглядывала его широко раскрытыми глазами. Он улыбнулся ей.
— Мы вовсе не хотели напугать тебя, девушка, — сказал он, — и просим позволения дослушать твою историю.
Бедная Эльсалилль! Никогда еще в своей жизни не видела она такого знатного господина. Она решила, что не имеет права говорить в его присутствии, и потому молчала, опустив глаза на свою рыбу.
Тогда незнакомец снова обратился к ней:
— Не бойся нас, девушка! Мы — шотландцы, и состоим уже добрый десяток лет на службе у шведского короля Юхана.[4] А нынче получили отпуск и собираемся отплыть домой. Мы добрались до Марстранда, надеясь найти здесь корабль, который мог бы взять нас с собой в Шотландию. Но здесь мы узнали, что все проливы в шхерах замерзли, и теперь нам остается лишь ждать. Дел у нас здесь никаких нет, и мы просто гуляем по причалу и глядим на людей. Мы будем очень благодарны тебе, девушка, если ты позволишь нам дослушать твой рассказ.
Эльсалилль поняла: он нарочно говорил так долго, чтобы дать ей время успокоиться. И она сказала себе: «Ты должна показать, что ты не какая-нибудь простая рыбачка, которой не пристало говорить со знатными господами. Ведь ты же девушка благородного происхождения».
4