Согласно сводке Австро-Венгерского банка от 7 июня 1914 г. нарицательная стоимость находившихся в то время в обращении банковых билетов была равна всего 2,19 млрд. крон (определенная часть банкнотов попала в обращение не в результате предоставления ссуд, а в результате покупки золота). Таким образом, банковые билеты на сумму, большую чем 2,19 млрд. крон, должны остаться у своих новых владельцев, т. е. у населения[24]. Банковые билеты, выданные эмиссионным банком государству, могут быть возвращены в эмиссионный банк только государством и никем другим.
Когда банковые билеты весьма большой нарицательной стоимости попадают в обращение в результате получения государством займов, т. е. в результате действия фактора, стоящего вне нормальной экономической жизни, и выступают не в качестве средства обмена или денежной формы реального имущества, а в качестве средства, компенсирующего поглощенное, использованное в ходе войны имущество, то реально возникает возможность, которая была исключена при обращении настоящих банковых билетов. В обращении оказываются банковые билеты большей нарицательной стоимости, чем нужно, и вследствие этого их реальный курс, их покупательная способность становится ниже нарицательной стоимости, т. е. стоимости того количества золота, которое они представляют.
Все факты свидетельствуют о том, что в большинстве воюющих стран эта возможность превратилась в реальность. Во всех воюющих странах нарицательная стоимость обращающихся банковых билетов настолько увеличилась, что превзошла реальные потребности обращения, даже если принять во внимание продажу товаров в основном уже не в кредит, а за наличные деньги. В качестве примера мы приводим данные на середину ноября соответствующего года об обращении банковых билетов немецкого и французского эмиссионных банков по полной нарицательной стоимости:
Нарицательная стоимость находящихся в обращении банковых билетов в Германии увеличилась более чем в 5 раз, во Франции — приблизительно в 4 раза, в Венгрии — в 7 раз. Но так как во Франции и Германии товарооборот, выраженный в количестве труда, гораздо меньше, чем был до войны (ведь миллионы производителей погибают на фронте), а общая нарицательная стоимость банковых билетов, наоборот, увеличилась в 4—5 раз (нарицательная стоимость каждого банкового билета и теперь формально соответствует тому же количеству золота, значит и тому же количеству труда, что и до войны), то полная покупательная способность банковых билетов упала. Упала настолько, что за банковый билет в 5 раз большей нарицательной стоимости можно купить товар, содержащий только такое количество труда, которое до войны соответствовало в 5 раз меньшей нарицательной стоимости. Мы имеем дело с таким случаем, который Гильфердинг охарактеризовал следующим образом: «При чистом бумажно-денежном обращении с принудительным курсом, при неизменности времени оборота стоимость бумажных денег определяется суммой цен товаров, которые должны пройти через сферу обращения. Бумажные деньги здесь приобретают полную независимость от стоимости золота и непосредственно отражают стоимость товаров...»[25].
4. «Трагедия» денег в военное время
Каким бы теоретически ясным ни казался вопрос об обесценении искусственно пущенных в обращение банковых билетов, мы считаем, что для его полного понимания необходимо рассмотреть сам процесс обесценения. По нашему мнению, дело обстоит следующим образом.
24
Из единственной опубликованной за время войны сводки Австро-Венгерского банка видно, что в конце 1917 г., кроме пущенных в обращение с помощью государства банковых билетов нарицательной стоимостью 13,2 млрд. крон, в руках населения находились банковые билеты на сумму еще 4,4 млрд. крон, что превосходит нарицательную стоимость обращавшихся до войны банкнотов. Однако вполне очевидно, что подавляющая часть этих банкнотов попала в обращение также с помощью государства, но косвенным образом — в результате ломбардизации военных займов.