- Что, не можешь больше? - спросил Пётр Брониславович. - Не разжимай руки! Пытайся.
- Не могу! - жалобно простонал Антоша.
- А что ты можешь? - попробовал грозно спросить Пётр Брониславович, но в это время пальчики Антоши разжались, и он, весь красный и взмокший, упал на пол.
Речь у Петра Брониславовича была уже подготовлена, но Мыльченко выглядел таким замученным и несчастным, что Пётр Брониславович заволновался, вспомнив про то, что у Антоши есть "враги его мозгов".
Пётр Брониславович присел возле него.
- Антоша, - спросил он тревожным голосом, - у тебя всё нормально? Как ты себя чувствуешь? Тебя никто не обижает?
Антон вздохнул. Силы возвращались к нему.
- Ну, не молчи. Обижают?
- Меня обижает жизнь. - вздохнул он.
- В смысле? По голове бьют?
- По голове нет. Но образно - да.
- Ты не темни. - насторожился Пётр Брониславович. - В смысле как образно? Бьют или не бьют?
Антон завозился на полу.
- Образно - это в смысле любовь.
- Любовь! - Пётр Брониславович фыркнул. - Что ещё за любовь? И стихи поэтому?
- Да, да... Я влюблён. Не скажу в кого. Скорбно и безответно. Про это все мои стихи... Их много. И на рассказы я уже вдохновлён.
- Так. - Пётр Брониславович поднялся на ноги. - Читал я твои стихи.
- Ой, правда? Из моего сборника? - Антоша тут же вскочил. - Вам понравилось? Помогли?
- Что - "помогли"? Ты мне своими стихами... - но тут Пётр Брониславович понял, что нечего ему ребёнка вводить в курс его личных проблем. - Короче, бросай это гнилое занятие. Учись лучше хорошо.
- Поэзия - не гнилое занятие! - тоненьким голосом вскрикнул Антон Мыльченко и гордо выпрямился. - Нет, нет и нет! Не брошу.
К этой паре уже весь класс с интересом присматривался. Все старались понять, о чём идёт речь, а потому подходили всё ближе и ближе.
- Эх, Мыльченко, что ж тебя в гуманитарный класс не взяли? - вздохнул Пётр Брониславович. - Там поэзии, наверно, море, как раз самое тебе место. Сочинял бы там стихи на радость учителям... А то вот мучайся я теперь с тобой.
- А его учительница литературы отбраковала. - тут же встряла в разговор Даша Спиридонова, которая подобралась к ним ближе всех и настроилась подслушивать. - Сказала, что только через её труп он к ней в гуманитарный класс попадет.
- Подслушивать нехорошо, Спиридонова, - заметил строго Пётр Брониславович, - а ну-ка, давай четыре круга по залу приставным шагом! Руки на пояс! Вперёд!
Даша поскакала с обиженным лицом, а все остальные тут же изобразили, что очень заняты: кто сразу мячом сосредоточенно об пол застучал, кто шнурки бросился завязывать. И никому, конечно, не интересно было, о чём это Пётр Брониславович так задушевно с Гуманоидом беседует.
- Ох, тяжело тебе, наверно, Антошка! - покачал головой Пётр Брониславович. - И всё равно. Любовь отставить, даже поэтическую. Мал ещё. И стихи. Тем более предсмертные. Поэзию читать только по программе. А прежде чем всякие глупости рифмовать про ларёк...
Тут Антон его перебил:
- Нет, Пётр Брониславович, я так не буду! Ну что я могу поделать, если поэзия из меня выходит и на все темы жизненного пути распространяется?!
- Спортом занимайся. - твёрдо заявил Пётр Брониславович. - Пока не научишься три раза на турнике подтягиваться, так и знай, не поставлю тебе положительную оценку в этой четверти. А все предыдущие твои трояки аннулирую по согласованию с директором. Я злой. Работай. Попроси вон Рындина, он тебя обучит. Видел, сколько он раз подтягивается?
- Ага...
- Вот. Равнение на него. Стыдно, стыдно перед девочками должно быть, что ты как сосиска на турнике без толку мотаешься!
С этими словами Пётр Брониславович отошёл от Мыльченко. А Антоша потрусил к Вите Рындину проситься в ученики по подтягиванию. Потому что знал, что Пётр Брониславович любит, чтобы его команды исполняли немедленно.
Глава ХII
Подвопрос второго вопроса, связанный с первым вопросом
Пётр Брониславович чувствовал, что ни часа не может прожить без Галины Гавриловны. Они вновь встречались с ней в парке, пили коктейли в "Музыкальной кошке", долго гуляли по центральным улицам. Но сделать предложение Пётр Брониславович снова так и не решился. И дело, как он понял, было вовсе не в стихах Мыльченко, которые так некстати приходили ему на память. Все проблемы были в его собственной голове.
"Вдруг она откажет мне? - не переставал думать Пётр Брониславович. Это тебе, брат, не танец на детской дискотеке. Тут отказали - и насовсем. Или вдруг в моей квартире жить Галиночке не захочется? А у неё дома мама, потенциальная тёща. Как мы все там будем? Или не надо мне этого совсем? Как бы это узнать, как узнать? И спросить-то не у кого."
И снова, как показалось Петру Брониславовичу, удача подвернулась ему. Оставалось только перехватить её. Тем более, что накануне будущего сегодняшнего свидания он приобрёл для Галины Гавриловны замечательный подарок - золотой перстенёк с маленьким изумрудом. И собирался подарить его... Но нужно было собраться с духом.
И судьба явно помогала ему...
А всё дело было в том, что как раз сегодня в школу пришёл лектор, которого вызвала администрация с целью просвещения учеников старших классов в вопросах семейной жизни. Случайно зайдя в учительскую, Пётр Брониславович услышал, что сейчас вместо урока химии одиннадцатый "А" класс ждёт лекция. И правильно - решил Пётр Брониславович, заметно приободрившись. Для младших учеников мясокомбинат, для старших воспитательная лекция...
Учительницу химии ставил об этом в известность школьный завуч по воспитательной работе. Рядом с завучем топталась незнакомая женщина, которая прижимала к себе стопку книг и брошюр. Вот эту женщину-лектора и собрался перехватить Пётр Брониславович.
"Я хитрый, - играя в кармане своих спортивных штанов маленькой коробочкой с подарочным золотым колечком, думал он, - я её типа к своему классу с лекцией завлеку, и сам-то и послушаю. Главное, надо вопросы наметить. Такие, вроде как общие, а на самом деле свои собственные."