Хотелось выглянуть из окна и посмотреть вниз, но что-то остановило его. Нехорошее предчувствие. Темнота за окном была слишком густой. Вечер просто не может быть таким тёмным. Даже ночь не может быть такой тёмной. Словно не существовало никаких источников света за пределами этой квартиры. В такой темноте лучше не выглядывать, чтобы посмотреть вниз. Можно просто не увидеть земли.
Раздался резкий хлопающий звук, с таким звуком полощется выстиранная одежда на сильном ветру. Что-то большое пролетело мимо окна, и Семён отпрянул назад. Раздался детский смех, звук доносился издалека, и было непонятно откуда, снизу или сверху. Это без сомнения была Маришка.
Мамы и папы нет, они улетели.
Существо неуклюже, с грохотом, чуть не выломав оконную раму, залетело в открытое окно и село на подоконнике, словно какая-то горгулья, сложив перепончатые крылья, все в синих прожилках вен, за спиной. Со звоном в комнату падали осколки стекла. Семён закричал.
- Папа! Папа! - закричала Маришка из темноты. И снова засмеялась.
Папа спрыгнул в комнату, испуская низкий животный рык. Следом за ним залетела Маришка, её крылья с хлопком сложились, и она подбежала к отцу, чтобы обнять его мохнатую ногу, утопив в волосах своё лицо. Она больше не была миловидной девочкой, Сёма увидел её чёрные без белков глаза и острые кривые зубки.
Он почувствовал что обмочился, мокрое пятно проступило, даже через две пары штанов.
- Папа, а он меня ударил.
Папа с любовью потрепал свою дочурку за щёчку когтистой лапой и, отодвинув девочку в сторону, тяжело дыша, стал приближаться к нему. Сёма попятился, не переставая кричать, его колени тряслись, как в безумном танце. Всё тело трясло, и в этот раз не от злости. И как же тонко сейчас звучал его голос. Словно кричал не он, а девушка, которую насилуют в темной подворотне. Кто-то обязательно должен услышать его. Когда так страшно кричат по соседству - люди просто обязаны вызывать полицию. Так кричат когда убивают жутким способом.
Он бросился в коридор к входной двери. Рывок был не таким резким, как он рассчитывал, ватные ноги, и набитая деньгами куртка, сделали его неуклюжим, будто он двигался в кошмарном сне. В таком сне бежать трудно и вязко, а преследователи всегда двигались немного быстрее. Сильные руки схватили его со спины, когти пропороли всю верхнюю одежду на нём и вонзились в плоть. Он дёрнулся, высвобождаясь от куртки, и одновременно доставая молоток, почувствовал, как образовались кровавые борозды от когтей на от плеч до самой поясницы. Было совсем не больно. Куртка осталась в лапах у папы.
Входная дверь была, закрыта старухой, на все три замка, он знал об этом и всё равно подбежал к ней. Протянул руки к замкам, они открывались только ключами. Семён взвизгнул и несколько раз ударил по двери кулаком. Ключи были у старухи, и искать их сейчас, не было возможности.
Папа шёл к нему по коридору, он уже почти принял человеческое обличие - мужчина средних лет и высокого роста, с вытянутым бледным лицом, голый с болтающимся членом и с неестественно длинными пальцами на руках, с которых капала его, Семёна, кровь. Он смотрел ему прямо в глаза, будто пронизывая насквозь. Чёрные глаза.
-Зря ты трогал мою дочь!- сказал он. Этот мягкий голос не предвещал ничего хорошего.
Мимо них громко смеясь, пробежала Маришка.
- Уйди!
Он хотел ударить её молотком, но промахнулся, Маришка прошмыгнула под его рукой, и хищно клацнув зубами в ответ, скрылась на кухне.
Папа продолжал не спеша подходить. Он смотрел ему прямо в глаза и улыбался, показывая острые зубы. И говорил с ним.
- Она бы просто усыпила тебя. Ты бы уснул и ничего не почувствовал, а теперь будет намного больнее.
Сёма отмахивался молотком, целя в лицо, не подпуская его слишком близко. Другой рукой он неистово колотил в металлическую дверь. Надо поднять шум на весь дом. Он совсем не намеревался сдаваться.
- Можешь не шуметь. Никто не придёт.
-Уйди от меня!
Папа с лёгкостью перехватил его руку и вместе с тремя пальцами вырвал из неё молоток. Швырнул всё на пол. Пальцы полетели по коридору. Сёма широко открытыми глазами смотрел, как мизинец, отскочив от его ботинка, закатился под обувницу. Папа нежно взял его за горло, одной рукой и поднял в воздух, с брезгливостью на лице. Наверное, потому что тот обоссался. Сёма, тщетно пытался сделать хоть глоток воздуха, болтаясь в воздухе и разбрызгивая кровь по прихожей. Он продолжал бороться за жизнь. Его обязательно должны спасти он поставил на уши всех соседей! Главное продержаться до прихода помощи!
В глотке хрустнуло.
Что- то зашевелилось за шторами в спальне, когтистые волосатые лапы пытались раздвинуть их, искали просвет. Это была мама, и она не хотела портить декор.
Перед глазами Сёмы заплясали чёрные точки. Целой рукой он хотел вцепиться папе в лицо и выдавить ему глаз, но тот, смеясь, отстранился и оказался вне досягаемости.
Из-за угла показалась голова бабушки. Она медленно ползла к ним из кухни, на вывернутых руках подтаскивая своё тело, всё ближе и ближе, как будто у неё отказали ноги. Когти скрежетали о паркет, оставляя небольшие царапины, и её беззубый рот - он больше не был беззубым.
Сознание Семён не потерял, хотя был очень близок к этому. Папа перевернул его вверх ногами, и теперь легко, будто куклу, держал его за ноги. Сёма жадно вдыхал обжигающий кислород и кашлял. Кричать он больше не мог, даже дышалось с трудом. Выходил лишь хрипящий свист, что то было передавлено у него в горле.
Всё семейство собралось в прихожей. Мама и папа, в чём мать родила, стояли бок о бок, бабуля, ползла нему, к доброму парню который любезно предложил проводить её до квартиры и выпить кружечку чая, Маришка, с синяками, но счастливая отдуваясь, несла большую кастрюлю, ту самую с которой возилась бабка, когда он вошёл на их кухню. Как же это было давно.
Он сильно зажмурил глаза и замотал головой. Всего этого просто не могло быть.
- Кастрюлю поближе ставь.- услышал он властный и красивый голос мамы.- А ты милый, к соседям.
Семён услышал, как звякнули ключи и как открываются замки на входной двери. Дверь открылась. Он собрался с силами, надо было звать на помощь.
Папа крикнул на лестничной площадке, громко и на незнакомом языке и в ту же секунду стали с лязгом распахиваться двери и из квартир на всех этажах выскочили соседи. Некоторые бежали вверх по ступеням, а те, кто жил этажом выше неслись вниз. Бежали, весело перекрикиваясь друг с другом, громко топая и шелестя кожаными крыльями за спиной. В свете галогеновых ламп лихорадочно плясали тени. Их ждало пиршество.
Сёма почувствовал на своём лице смрадное дыхание старухи и он едва слышно ухмыльнулся, вонь у неё из пасти была невыносимой. Она приблизилась к нему близко, словно подползла для страстного поцелуя.
- А ведь у тебя тоже всё пошло немного не по плану сука ты старая.
Семён говорил едва тихо, так и не разжимая глаз. Он не хотел смотреть.
09.03.2017