Я постаралась взять себя в руки, зарядила дробовик и подошла к Рэю. Он, как Уран с красной шеей, перебирал окровавленный песок в поисках своего яичка, скуля тонким голосом, который так хорошо знаком тем из нас, кто успел поработать на скотобойнях или в пыточных камерах при Центральном полицейском управлении на Plaza de la Revolución — площади Революции в Гаване.
При моем приближении он закрыл лицо руками.
— Нет, подожди, подожди! — завыл Рэй. Несмотря на боль, он кое-как стал на колени и сложил руки перед грудью в умоляющем жесте. — Пожалуйста, пощади! У меня ведь семья!
Я выстрелила из обоих стволов сразу с расстояния сантиметров тридцать.
Голова разлетелась на куски.
Тело задергалось, из шеи фонтаном забила богатая кислородом кровь. Через полминуты сердцу уже нечего стало качать и фонтан иссяк до тонкой струйки. Рэй же все удерживал позу, принятую перед смертью, пока я, толкнув ногой, не свалила его на землю.
Оглядела нашу команду. Вид у нее был не слишком боевой.
Да и сама я выглядела неважно.
Подошла к Франсиско, он успокаивал старуху. Вытащила пачку сигарет из кармана его рубахи.
— Зажигалка есть? — спросила.
Он смотрел стеклянными глазами.
— Зажигалка есть? — повторила я и пощелкала пальцами у него перед лицом.
— Ох! — спохватился он и полез в карман штанов.
Я закурила три сигареты, одну оставила себе, другую дала старухе, третью Франсиско.
— Надо убрать тела в пикап. Сейчас подгоню, — сказала я.
Он кивнул. Я отдала свою сигарету докуривать остальным, подошла к «шевроле», села в кабину. Ключ торчал в замке зажигания. Я сдвинула сиденье вперед, повернула ключ, нажала на газ. Подъехала задним ходом к «лендроверу», стерла с руля отпечатки пальцев и вылезла.
Передо мной стоял Педро.
— Зачем сдвинула машину? Полицию вызывать будем? Это же была самооборона, — зачастил он.
— Какую полицию?! — оборвала я его, тоном показывая, что говорить тут не о чем.
Предоставив ему обдумывать сложившееся положение, я подошла к мальчику из Гватемалы. Он сидел на земле, обхватив колени руками, и всхлипывал. Истерика. Ничего подобного ему не приходилось видеть даже в приграничных городках у себя в джунглях.
— Как тебя зовут, напарник? — спросила я.
— Ф-ф-ф… — попытался выговорить он, но не смог.
— Ладно, Фредо, нам понадобится твоя помощь.
Он взглянул на меня.
Я была вся в чужой крови, крошеве черепных костей и мозга.
Он отпрянул.
Я взяла его запястье. Он сразу выдернул руку.
— Как себя чувствуешь? Ничего?
— Да, — выдавил он из себя. — А вы?
— Я в порядке. Надо делать ноги. Всех усадите в «лендровер». Сначала эту пожилую даму, вы с Франсиско помогите ей. Понимаешь меня?
Он кивнул. Я пошла от него к старику и опустилась рядом с ним на колени.
— Встать сможете, abuelo?[4]
— Да.
На вид он был не так уж плох.
— Ехать надо, — сказала я.
— Да, — согласился он.
Почему-то у него по щеке текла кровь. Он потрогал потек и застыл, уставившись на окровавленный кончик пальца.
— Ничего страшного. Забинтуем в машине. Давайте, дедушка. — Я протянула ему руку.
— Хорошо по-английски говоришь, — заметил он.
— В школе учила, — ответила я.
Это решило дело. Если человек говорит по-английски, как я, наверняка янки. А один янки может творить с другим янки все, что угодно. Старик медленно моргнул и утер со щеки слезы. Я помогла ему подняться на ноги, проверила, застегнута ли на оставшиеся пуговицы рубашка, и стерла с волос то, что раньше было лицом Рэя.
Пока мальчик из Гватемалы и старики забирались в машину, достала из карманов у трупов то, что у нас отобрали. Оба тела были еще теплые.
— Какого черта ты творишь? — возмутился Педро.
Я вернула ему бумажник, и он замолк.
— Можно тут где-нибудь спрятать пикап? — спросила я.
— Что?
— Можно тут где-нибудь припрятать их машину? — повторила я нетерпеливо — медлить было не время.
Он задумался.
— Да вряд ли, — сказал он наконец. — По-моему, тут поблизости ни каньонов, ни ущелий. И в резервации, что мы проехали, тоже.
— Тогда придется оставить. Тела уберем внутрь, хоть немного времени выиграем.
— Не трогай ты их, — посоветовал он.