Он выдвинул ящик, порылся в колготках и нашел пачку «Мальборо».
— Здесь есть и пепельница.
— И зажигалка тоже, розовый «Бик». Неси все сюда.
Он протянул ей сигареты, зажигалку и поставил пепельницу на столик.
— Не знал, что ты куришь.
— Ты думал, я только и делаю, что готовлю запеканки и хожу на родительские собрания. А Фрэн считает, что я только и делаю, что намываю кухонный пол.
— А на самом деле?
— Не чаще двух раз в день.
— Он в этом так нуждается?
Она улыбнулась.
— Какая разница. Сядь, Терри, и можешь курить, если хочешь. — Он покачал головой, и она закурила, щелкнув розовой зажигалкой. — Ты никогда не знал, о чем со мной разговаривать. Правда?
— Мы разговариваем.
— Но не по-настоящему. Как ты жил в Африке?
— Не так уж плохо.
— Теперь понимаешь, о чем я? Ты провел пять лет в Руанде, и это было «не так уж плохо». А что было не так плохо — еда, болезни? Тебе нравилось там?
— У меня было все, что мне требовалось.
— Ты много пил?
— Не больше, чем прежде.
— Ты скучал там?
— Иногда.
— Не больше, чем дома, так? Когда тебе не бывает скучно, Терри?
— Фрэн знает, что ты куришь?
— Конечно. Я прячу сигареты от девочек.
— А если они войдут?
— Дверь закрыта. Они знают, что сначала следует постучать и спросить разрешения войти. — Она с удовольствием затянулась. — Я хочу постучаться в твою дверь, Терри, и задать вопрос. И надеюсь, ты ответишь честно.
Терри хотел было дождаться вопроса, но внезапно сказал:
— Между Фрэном и Дебби никогда ничего не было, если именно это тебя беспокоит.
— Господи, мне это прекрасно известно. В противном случае Фрэн с ума бы сошел от угрызений совести. Терри, он в школе президент «Клуба отцов». И еще младший член «Рыцарей Колумба» Детройтской епархии. Его друзья — все равно что ветераны давно прошедшей войны, даже их форма давно устарела.
— А у него есть адмиральская фуражка и кортик? Мне он ни о чем подобном не говорил.
Мэри Пэт снова затянулась. Она ждала.
— Ну хорошо, так в чем вопрос? Ты хочешь знать, спали ли мы с Дебби в твоей кровати?
— Я поняла, что в ней спали, как только вошла в комнату. Даже еще раньше. Стоило мне увидеть эту крошку Дебби на верху лестницы, услышать ваше жизнерадостное щебетанье…
— Я в нем никогда не был силен, — признался Терри.
— Да, это правда. Но тут есть еще кое-что… — сказала Мэри Пэт. — Спать в моей постели с женщиной — это одно… Кстати, а простыни вы поменяли?
— Не успели.
— То, что священник спит с женщиной, — факт вопиющий, скандальный в высшей мере. Ты не признался бы в этом никогда, после всех лет, проведенных в католической школе. — Она выпустила облачко дыма и проговорила: — Ты попался, Терри. Придется тебе сказать всю правду…
— Я сказал.
— …и ничего, кроме правды. Ведь ты никакой не священник, да?
— Нет, не священник, — покачал он головой.
Он вспомнил, как Дебби спросила его — не полегчало ли у него на душе? Сейчас у него на самом деле полегчало. Но он тут же понял, куда клонится разговор. Мэри Пэт сказала:
— Я полагаю, это до сих пор считается грехом, хотя и не таким серьезным, как нарушение обетов. До встречи с Фрэном я была пресвитерианкой, а потом сменила веру. Правила постепенно становятся менее жесткими, и уже трудно сказать, что по-прежнему грех, а что нет. Дебби, конечно, в курсе, что ты не священник?
— Она, как и ты, это угадала.
— Терри, я не угадывала, просто я тебя знаю. Ты не настолько самоотвержен, благоразумен или предан памяти матери.
— Но ты сказала девочкам, что я отец Терри.
— Может быть, какой-то миг я в это верила. Но тут появилась заспанная Дебби, которая старалась изобразить невинность.
— А Фрэн вот верит.
— Скорее он хочет верить. И не хочет волноваться, боясь, что ты кончишь тюрьмой. Но глубоко внутри… Я совсем не уверена. Мне понравилось, как малышка Дебби назвала тебя «святым отцом». «Я хочу провезти отца Данна по приходам, чтобы он обратился от имени своей миссии с просьбой помочь маленьким сиротам». А кровать-то еще теплая! Вы с Деб возбуждаете друг друга?
— Должно быть.
— И вы занимались этим в моей постели.
— Всего раз.
— Ты только что вернулся после пяти лет, проведенных в Африке…
— Ну, может быть, дважды.
— Терри…
— А еще раз там, где ты сейчас сидишь. — Он был почти уверен, что Мэри Пэт слегка шевельнулась на сиденье. — Один раз это было в библиотеке, потом в ее квартире, вот и все.
— Меня восхищает твое самообладание, — сказала Мэри Пэт. — Но скажи мне, если ты не священник, кто же ты тогда?