Татарников как завороженный идет за ним и останавливается у калитки, Беркут подходит к нему.
Татарников (шаря по карманам, Беркуту). Папиросы есть?
Беркут (раскрывая портсигар). Пожалуйста.
Татарников (беря папиросу, ломая и отбрасывая ее). Тьфу, будь ты проклят!
Беркут. А все-таки почему Линев из бригады рвется?
Татарников. А черт его знает, чего он рвется! Вот ты мне скажи, подкинь мысль...
Беркут. Ваш колхоз, ваши люди, и вы, между прочим, председатель...
Татарников (подходя к калитке). Стоп, стоп! Вот уж кого давно не видел... Сама Шарабаиха идет... Не до меня ли? Так точно... С узелком... Дорогу переходит... И вырядилась! Святая, да и только... Ну и подлая ж баба... Знал бы ты, сколько она в молодости поблудила! Мужик ее в петлю со стыда полез... Отойдем, Сергей Иванович, на исходный рубеж. (Садится в кресло, закидывает руки за голову, вытягивает ноги.)
Беркут садится рядом с Татарниковым на табурет. За забором показывается Прасковья Филипповна. Она в белой накрахмаленной косынке, в черной кофте и черной юбке. Не дойдя до калитки, останавливается.
Прасковья Филипповна. Здравствуй, батюшка Андрей Николаевич!
Татарников (поднимаясь). Здравствуй, матушка Прасковья Филипповна. Заходи, достоуважаемая. (Идет навстречу.)
Прасковья Филипповна (входя, Беркуту, ласково). Здравствуйте, Сергей Иванович!
Беркут. Здравствуйте.
Татарников. Присаживайся, матушка, небось ножки-то устают в заботах мирских?
Прасковья Филипповна. И-и, не говори, Андрюша... Обо всех позаботиться нужно. Семья большая...
Татарников. Голова одна — ртов много.
Прасковья Филипповна. Александра передала, Архиповна твоя в город уехала будто?
Татарников. Уехала, матушка, уехала...
Прасковья Филипповна. Как же так она тебя, хворого, бросила?
Татарников. Я уже не хворый, уже на коне могу верхом ездить.
Прасковья Филипповна. Поправился, слава богу!
Татарников. Вашими молитвами, матушка.
Прасковья Филипповна. Я уж молилась, Андрюша, за тебя, молилась денно и нощно. Услыхал господь бог...
Татарников. Услыхал, матушка, слух у него хороший.
Прасковья Филипповна. Медку тебе свежего принесла. (Развязывает узелок, подает баночку меда Татарникову.)
Татарников. Что вы, матушка... Такие дорогие подарки...
Прасковья Филипповна. Для дорогого человека ничего не дорого... (Беркуту.) Жить бы нам всем аки пчелы трудолюбивые... Носить в соты нектар божественный...
Татарников (показывая на Беркута). Он, матушка, моряк, любит напитки с более высоким градусом, чем нектар.
Беркут. Нет, я и мед люблю.
Прасковья Филипповна (вся обернулась к Беркуту). Сергей Иванович, дорогой человек, и медку вам подкину... У нас не бог весть, но десяток ульев имеется...
Беркут. Я не к тому...
Прасковья Филипповна (Беркуту). А еще лучше — приходите к нам... Вы человек одинокий. Неуютно одному на белом свете... А у нас семейный дом, открытый, гостеприимство мы уважаем, Сергей Иванович.
Беркут. Как будет время.
Татарников. Некогда ему, Прасковья Филипповна. Порядок в заповеднике наводить надо... Воруют рыбу.
Прасковья Филипповна (с удивлением). Да что ты, Андрюша?!
Татарников. Вот какая процедура! Воруют.
Прасковья Филипповна. Нехорошо как... А мы-то живем в хлопотах, — что вокруг делается, не знаем.
Татарников (пытливо). Так уж ничего не знаете?
Прасковья Филипповна. Узнаем когда-нибудь... Не скажи Александра, что вышел из больницы, так бы и молилась за тебя понапрасну...
Татарников. Другой раз извещать буду, матушка.
Прасковья Филипповна. Извещай, извещай... А то тут уже другого председателя подыскивали, ан ты явился.
Татарников. Воскрес из мертвых...
Прасковья Филипповна. Не богохульствуй, он не прощает.
Татарников. Прощает, матушка, многое прощает... Тебе, например, все прощает...
Прасковья Филипповна. Злоязыкий ты, Андрей. Помолюсь еще за тебя, грешника, — может, простит.
Татарников. А не простит — в аду встретимся.