— Noblesse oblige?
— Да. Noblesse oblige. Спасибо, Джеф.
— Не за что.
— Вот как обстоят дела. Так что, когда будете искать в пруду, ищете хорошенько.
Джеф пытался привыкнуть к новому повороту событий.
— Думаете, миссис Корк за вас выйдет?
Лорд Аффенхем поднял брови и тихо улыбнулся.
— Ступайте за плавками, — сказал он.
Джеф вышел. Лорд Аффенхем некоторое время сидел неподвижно, все так же выражая благородство, но постепенно оно сменилось тревогой и страхом. Он вообразил миссис Корк в качестве спутницы жизни, и картины, возникшие перед глазами, не привели его в восторг.
Простояв немалое время за ее стулом во время обедов и ланчей, он лучше всего присмотрелся к ее затылку. Это был далеко не худший затылок, даже по-своему привлекательный, но лорд Аффенхем не горел желанием навсегда ввести его в свой обиход. По долгу службы он слышал большую часть ее разговоров, и это были не те разговоры, которые он мечтал слышать до конца дней. Нелишним будет отметить и то, что он считал Клариссу Корк буйнопомешанной и только порадовался бы, если б ее поместили в соответствующую палату.
Пять минут спустя мысли его стали настолько мрачны, что он повеселел, когда дверь отворилась. Он ждал Джефа, но вошла Энн. Щеки ее раскраснелись, глаза горели. Лорд Аффенхем с надеждой подумал, что Джеф встретил ее в коридоре и поцеловал снова.
Однако румянец и блеск в глазах объяснялись другой причиной, которую Энн без промедления и выложила.
— Дядя Джордж.
— Да, дорогая.
— Я разорвала помолвку.
— Э?
— Я не выйду за Лайонела. Думаю, ты доволен.
Ничто, даже самая бурная радость не заставила бы человека его комплекции подпрыгнуть в кресле, однако лорд Аффенхем приподнялся, что в его случае было почти равносильно, и раскрыл объятия, словно добрый старый отец в старинной мелодраме.
— Доволен? Я вне себя от радости. Лопни кочерыжка! Когда это случилось?
— Только что.
— Ты правда дала ему от ворот поворот? Образумилась-таки? Ну, ну, ну, ну, ну, — сказал лорд Аффенхем. — Отлично. Великолепно. Превосходно. Джеф! — завопил он, когда дверь снова открылась. — Потрясающая новость, друг мой. Сейчас вы будете плясать и петь. Она порвала помолвку с этим малохольным обойщиком.
— Не может быть!
— Только что сама мне сказала. Здорово, а?
— Потрясающе.
— Как насчет совета, который я вам дал?
— Забираю назад всю критику.
— Разве я вам не говорил?
— Конечно, говорили.
— Я всегда прав насчет женщин.
— Вы их изучали.
— С детства.
— Теперь мы знаем, зачем была ниспослана трагическая история с мисс Джефферсон. Чтобы вы на склоне лет…
— Как это на склоне лет?
— Я должен был сказать, в расцвете дней. Чтобы вы в расцвете дней направляли и утешали достойных юношей. Как говорят ирландцы, мы в песне поем, что в страданье познали.
— Джеф!
— Э?
— Вы опять слишком много говорите.
— Прошу прощения.
— Боритесь с этим, мой мальчик. Это ваш единственный недостаток.
— Вы так считаете?
— Считаю. Если отбросить обыкновение стягивать разговор на себя, не давая никому вставить словечко, вы — отличный молодой человек, и я не желал бы моей племяннице никого другого. Мысль, что она погубит себя за человеком, который ходит руки в боки и говорит, уберите из гостиной этот стол, он не гармонирует с обоями, доводила меня до исступления. Теперь у нее все будет хорошо.
— Вы очень добры.
— Пустяки.
— Я постараюсь сделать ее счастливой.
— Она будет купаться в счастье.
— Не могу выразить, как я вам благодарен. Если бы не вы…
Энн с напряженным, заносчивым лицом слушала заседание общества взаимного восхваления. Она еще ничего не сказала, поскольку просто не смогла бы вклиниться в этот поток, но при слове «вы» Джеф сделал паузу и взглянул на друга и помощника восторженным взглядом, словно подыскивал форму для кипящих в груди чувств. Энн воспользовалась затишьем.
— Можно мне кое-что сказать?
— Давай, — благодушно разрешил лорд Аффенхем.
— Давайте, — еще благодушнее поддержал Джеф.
— Я хочу сказать только одно, — произнесла Энн, не глядя на него и обращаясь исключительно к дяде. — Я не выйду за мистера Миллера, хоть бы он был последний мужчина в мире!
На этой фразе бессчетные героини бессчетных пьес с истерическим хохотом удаляются за кулисы. Энн не расхохоталась, но из комнаты вышла и хлопнула за собой дверью.
Глава двадцать четвертая
Наступившее молчание нарушил лорд Аффенхем. Он довольно долго сидел, нахмурив чело, с задумчивым видом, означавшим, что его великий мозг нашел себе пищу.
— «Будь», правда?
Джеф встряхнулся. Подобно многим молодым людям, услышавшим из любимых уст жестокие слова, он чувствовал себя так, будто ему в темечко ударила молния.