Прошла минута. Элеонор зажмурилась. Священник постучал пальцем у неё под подбородком, и она сдалась, выплюнув фигурку ему на ладонь.
- Merci mon Dieu, - выдохнул Кингсли.
- Почему?
Кинг взглянул на Дэниела.
- В прошлый раз Элеонор её проглотила.
- Случайно? - Дэниел поморщился. Неприятная штука: что туда, что обратно.
- Намеренно, bien sûr.
Дэниел прикрыл рот рукой. Пришлось, а то рассмеялся бы на весь дом.
Вспомнилась ночь, когда они с Элеонор сами играли в игру, только не в шахматы, в покер. В покер на раздевание. Тогда она тоже играла по самоубийственным правилам и в итоге после трёх партий осталась в одних крошечных белых кружевных трусиках.
- Давай, побей меня, - сказала она и перекатилась на живот. Её голые ноги болтались в воздухе, выше пояса - ничего, кроме улыбки.
- Это покер, не блэкджек, - начав тасовать карты, напомнил он
Они проводили в гостиной у камина каждый вечер: говорили, трахались , иногда и то, и другое сразу.
- Чпокарь? А кто он такой?
Дэниел щёлкнул пальцами у неё перед носом.
- Будь паинькой.
- Ну ладно. - Она сбросила несколько карт. - Побей меня.
- Покер, не блэкджек, - повторил он.
Элеонор глянула на него сквозь завесу чёрных волнистых волос.
- Может, я вовсе не об игре.
Дэниел чуть не выронил карты.
- Ты не можешь не понимать, что мы знакомы всего несколько дней. - напомнил он.
Она пожала плечами - нежными, бледными плечами со следами укусов и грубых поцелуев, которыми он покрыл их всего несколько часов назад.
- Ты уже трахнул меня несчётное количество раз, приказывал мне, заставил называть тебя «сэр», но так и не побил. Знаю, ты этого хочешь... сэр.
Она перевернулась на спину и посмотрела на него. Есть ли на свете что-то более прекрасное , чем обнажённые женские груди, омытые светом камина? В особенности, если это груди Элеонор у твоего камина?
- Я очень серьёзно отношусь к причинению боли другим, - ответил он, хотя до боли желал, привязав Элеонор к кровати, разукрасить её бледную кожу красными рубцами. – Здесь требуется большое доверие. Ты действительно настолько мне доверяешь? Всего после нескольких дней?
- Нет. - Она залезла рукой ему под брючину и погладила ногу. - Но доверяю Ему, а Он - тебе. В конце концов, на эту неделю я здесь не по твоей воле, а по его.
- Ответь на один вопрос. Сколько вы уже были знакомы, когда он побил тебя в первый раз?
Элеонор мелодраматично простонала.
- Ах да, забыл. Ты не хочешь о нём говорить.
Она, кивнув, села.
- Знаками хоть показать можешь?
Элеонор забрала из его рук колоду и быстро пролистав карты, достала пятёрку треф.
- Пять лет? - спросил Дэниел, и она снова кивнула. - Пять лет, не пять дней, - подчеркнул он. - Сколько тебе было, когда вы встретились?
Элеонор снова перебрала карты и на этот раз подняла сразу две.
- Пятьдесят один? - спросил Дэниел.
Закатив глаза, Элеонор повернула карты к себе.
- Пятнадцать? Ты встретила его в пятнадцать. Во сколько тогда у вас был первый секс?
Она выдохнула через нос, снова покопалась в картах и вынула десятку пик и десятку бубён.
- В двадцать? Выходит, чтобы тебя не то что побить, а просто поиметь , он прождал целых пять лет. А со мной ты готова на это всего после нескольких дней?
Она с воодушевлением кивнула.
Дэниел опустил глаза на разбросанные карты.
- Ты действительно счастлива с ним? - спросил он, сам толком не зная, почему задаёт этот вопрос.
Она тяжко вздохнула, как будто ей уже надоело в тысячный раз отвечать на одно и то же.
- Вы двое занимаете умы каждого, ведь твой хозяин такой тихий и серьёзный...
- Не говоря уже о том, что он ростом больше шести футов и садист...
- Что ж, да, он такой.
Элеонор подняла короля треф, тот держал по мечу в каждой руке.
- Нет не такой. Не со мной. Со мной он...
Она перелистала всю колоду, собирая набор.
Затем разложила карты между собой и Дэниелом на полу - сплошь червы.
- И кто ты? - он нервно сглотнул. Её преданность своему хозяину больно напомнила о той близости, что была у него самого с Мэгги. Найдёт ли он ещё нечто подобное? - Она?
Дэниел поднял королеву червей.
- О, чёрт. Нет. - Элеонор полезла в коробку с картами. - Вот я.
Она протянула джокера.
- Почему? Ты что, забавная, или, может, худший кошмар Готэма?