— Следите за его краником, а башню я и сам отремонтирую, — сказал Энди.
Он распластался на полу ванной — в пыльных кроссовках на босу ногу и джинсах цвета пасмурного неба. На джинсах, кстати, оторван задний карман — я это знала с утра, поскольку теперь я изучаю Энди, как прилежная студентка. Я и в ванной разглядывала его, как новоиспеченная возлюбленная, — отметила и завитки волосков на лодыжках, и небольшое темно-красное родимое пятно, едва прикрытое волосами на шее, и белесый шрам над правой бровью — след юношеского увлечения пирсингом.
Мы учили Дэниэла пользоваться туалетом. Отдать его в ясли нет никакой надежды, пока он не избавится от памперсов.
— Увидите, что поднимается, — немедленно тащите Дэниэла на унитаз! Но учтите, Мелани, — добавил Энди, — он может и крик поднять.
Дэниэл посмотрел на меня. На Энди.
— Пампес! — сказал он.
— Туалет! — возразил Энди.
Полочка над ванной ломилась от шоколадных монеток и мини-пакетиков апельсинового сока — самых желанных лакомств Дэниэла. Он давно уяснил, что приз дается только за усердную работу. Решив, что в данном случае его цель — башня из разноцветных кирпичиков, Дэниэл рьяно взялся за дело.
— Хочу сок, — сказал он, на секунду оторвавшись от строительства.
— Отлично сказано, парень. — Энди глянул на пакетики, ткнул пальцем: — Дай мне сок, пожалуйста.
Дэниэл подумал, склонив голову набок, но предпочел не следовать примеру.
— Хочу сок! — повторил он, обращаясь ко мне.
Энди настаивал на своем. Подпустил театральности. Подбоченился одной рукой, другую выбросил вперед, указывая на полку:
— Мама, дай сок, пожалуйста!
Дэниэл вытянул пальчик:
— Мама, дай сок, пожалуйста!
Он тут же получил свой сок и шоколадную монетку в придачу — за старания.
— Начинается! — заорала я.
— Туалет! — выпалил Энди.
— Пампес! — взвизгнул Дэниэл.
Я подхватила его с пола, усадила на унитаз и держала обеими руками, пока он вопил, брыкался и драл на мне волосы.
— Хватит хохотать, Энди!
Он ухмыльнулся:
— Кажется, вам не помешает переодеться.
Дэниэл промахнулся мимо унитаза, залив мне всю рубашку.
На кухне я сняла рубашку, бросила на пол перед стиральной машиной и прошла к балконной двери, чтобы взять чистую футболку с веревки в саду. Вся в мыслях о том, сможет ли Дэниэл когда-нибудь распрощаться с памперсами, я как-то упустила из виду, что дефилирую по дому в шортах и лифчике. Зато Виина не упустила. Она играла с Эмили в больницу: ясное дело, Эмили была доктором, с пластмассовым стетоскопом на груди, а бедняжка Виина подвергалась обследованию, лежа на столе.
— А ты больше не похожа на ходячий скелет! — крикнула она мне в спину.
Я вернулась в ванную, где место башни уже заняла стоянка машин. Добрая дюжина авто расставлена по местам, однако в центре нашего внимания только одна, пожарная машина. Ей предназначалась главная роль. Энди достал из кармана свечку и простенькую одноразовую зажигалку. В восторге от пластмассового брусочка, Дэниэл разглядывал жидкий газ внутри, будто в микроскоп смотрел.
— Девянацать, восенацать, семь! — сказал он.
Энди взял у него зажигалку, подбросил на ладони, присмотрелся к блестящей и гладкой, как леденец, поверхности.
— Молодчина, все правильно! — кивнул он Дэниэлу.
На дне зажигалки едва проглядывали крохотные цифры, которые Дэниэл уже выучил.
Крутанув колечко, Энди добыл огонь из зажигалки, поднес к нему фитилек свечи.
— Пожар, пожар! — воскликнул он. — Подавайте пожарную машину, срочно!
И Дэниэл покатил пожарную машину по дорожке, лавируя между припаркованными авто. Завывая сиреной, он приближался к свече, которая грозила спалить красный «мини» — фаворита Дэниэла. Красный — его любимый цвет. Как только пожарная машина добралась до свечки, Дэниэл надул щеки и затушил огонь.
Мы с Энди устроили овацию. Дэниэл перекатился с живота на спину, сел на полу и улыбнулся, довольный:
— Я потуший пожай!
Спустя три часа мы вернулись в гостиную. Все это время мы катали машинки, пускали мыльные пузыри, устроили пикник для паровозиков, уговорили Дональда Дака сыграть в прятки с Плуто. Дэниэл два раза пописал в унитаз и, поднатужившись, сработал кое-что посерьезнее. Как только он осознал, что ему обещано за пользование туалетом (шоколадка) и чего он не получит ни при каких условиях (памперс), он начал сдавать позиции.
— Больше никаких памперсов! — заявил Энди, при всем этом присутствовавший. — Не желаю больше видеть памперсы на этом парне!
Кто бы поверил в подобное начало романа? В компании с ребенком, временами сильно напоминающим Маугли, на фоне таких непривлекательных декораций, как унитаз. И все же Энди был рядом, и глаза его светились нежностью ко мне и моему сыну. Моей дочери Энди утром вручил карандаши, завернутые в бумагу и перевязанные резинкой. Дэниэл получил обожаемый апельсиновый сок и божью коровку, которая машет крыльями, если потянуть за веревочку.
— А ночью?
— Нет.
— А когда в магазин пойдем?
— Нет. Если припечет, можно и на улице пописать.
— Угу. Боюсь, прохожие будут недовольны.
— Прохожие? — Качая головой, Энди достал папиросную бумагу, ловко скрутил сигаретку и провел языком по краешку листка, запечатывая тонкую трубочку. — У прохожих нет детей-аутистов, Мелани. А значит, нет и права на недовольство.
Глава девятнадцатая
Мы с Вииной собирали ее вещи в квартире ее американского мужа. В отсутствие хозяина, понятно: с ним Виина не то что встречаться, даже по телефону разговаривать отказывалась наотрез. Мы обходили квартиру, как грабители, складывая в чемодан и вещевой мешок все, что принадлежало лично Виине. Сама она все время молчала, словно и впрямь чувствовала себя воришкой. Ступив через порог, спрятала очки в кармашек рубахи, закрепила волосы узлом на затылке, закатала рукава и взялась за дело.
Жилище, из которого бежала Виина, помещалось в самом обыкновенном кирпичном доме, с гулкой лестницей и металлическими перилами, покрашенными через площадку в желтый и зеленый цвет. На всех дверях, чуть пониже глазков, были намалеваны цифры в едином стиле.
— У нас номер тринадцать, — сказала Виина. — Мне бы сразу догадаться…
Собранные вещи мы оставляли на улице, под охраной таксиста. Привалившись к своей машине, он наблюдал за нами и флегматично жевал жвачку. Не предложил ни помочь вынести сумки, ни хотя бы загрузить их в багажник — молча смотрел со скучающим видом, словно делал одолжение уже тем, что согласился подождать. Сначала мы вынесли одежду, затем взялись за книги. Книг у Виины столько, что нам пришлось загрузить их в старые пакеты «Теско», которые нашлись на кухне.
— Переезд затеяли? — недовольно буркнул таксист и, глянув на часы, выплюнул жвачку.
Виина насупилась.
— Вот, возьмите деньги. — Она протянула водителю банкноту.
Мы вновь поднялись в квартиру, закончили с книгами и принялись за коллекцию дисков, отбирая те, что принадлежали Виине. Заметив на столе у телефона маленькую фотографию моей подруги с парнем в военной форме, я тайком сунула ее в сумку. Сейчас Виина не позволила бы ее взять, но вдруг потом пожалеет? Я решила сохранить для нее снимок — на всякий случай.
Когда все было собрано, квартира заметно опустела и стала намного просторнее. У мужа-военного оказалось не так много пожитков: документы, одежда, лампы, разномастные стулья. Зато имелся плоский телевизор на модной подставке из стекла и металла и шикарный современный CD-плеер с колонками в виде изящных башенок.
— По-моему, надо бы взять кое-что из этого, — предложила я Виине. — Хоть что-нибудь ценное.
Виина обвела взглядом телевизор, стерео, телефон с факсом.
— Здесь нет ничего ценного.