Однако далее первой «преддекабристской» организации наш герой не пошел — на счастье как свое, так и будущего императора. Ведь окажись Денис Васильевич реально «причастным» к заговору, легендарного поэта-партизана пришлось бы «отмазывать», как откровенно был «отмазан» самим государем эстандарт-юнкер лейб-гвардии Конного полка светлейший князь Александр Аркадьевич Суворов-Италийский, граф Рымникский. «Прочь с моих глаз! — вскричал император Николай Павлович, увидев приведенного к нему на допрос внука великого полководца. — Не верю, чтобы внук…» Ну и так далее! 1 января 1826 года Суворов-младший был пожалован корнетом гвардии и отправлен на Кавказ, откуда через два года возвратился флигель-адъютантом.
Вот и с Давыдовым могло получиться так же — уж слишком известен и популярен он был как в обществе, так и в простом народе.
Зато без огласки помытарить «народного героя» было вполне допустимо… Хотя казалось, что 1816 годом эти его мытарства и закончатся.
Глава девятая
«Возьмите меч — я недостоин брани!» 1817–1826
Итак, в ноябре 1816 года Денис Васильевич принял под командование 1-ю бригаду 2-й гусарской дивизии: славные Ахтырский и Александрийский полки. Казалось бы, все прекрасно — но это был уже совсем не тот Давыдов, что более десяти лет тому назад с головой окунулся в нехитрые прелести гусарской жизни. За плечами нашего героя остались не только четыре войны и Заграничный поход, но, главное, он стал уже признанным литератором, а не просто «пиитом армейским» со «стишками злодейскими», приводившими в восхищение полковых товарищей.
Вот что писал Денис князю Вяземскому (и здесь все объяснено!):
«Теперь я в своей бригаде, расположенной между Вильною и Гродною. Боже мой! если мы когда достойны сожаления, то, право, не в сражении, не в изнурительных походах, не в грязи бивака, где чаще, нежели когда-нибудь, находим людей, которые нас понимают и чувствуют, но в так называемых непременных квартирах, то есть в совершенной ссылке. Каково положение провести лучшие дни своей жизни в разоренной жидовской деревне, окруженной болотами и лесами, в обществе невоспитанных и тяжелых дураков, не умеющих о другом говорить, как о ремонтах{138}, продовольствии и на казне претензии! Я тебя уверяю, что не возьми я с собою книг несколько, пера, чернил и белой бумаги, я бы с ума сошел, да à la letter{139} с ума бы сошел. Ко всему этому я должен посылать за 14 миль, то есть в Вильну, чтобы покупать провизию на стол, вино и даже белый хлеб. Есть счастливцы, которые, отслужа кое-как войну и имея даже бригады и дивизии, живут в Петербурге или где желают. Нет, да и я дурачусь последний год, в сентябре месяце буду проситься до излечения болезни к водам, но не к Липецким Шаховского, а доехавши до Кавказа, ворочусь как можно скорее в Москву, к друзьям моим, между которыми ты, конечно, из первых мест занимаешь. К тому же надо жениться — нечем жить! Пока был полковником, то кой-как переворачивался, а генералом плохо приходится…
Что тебе сказать о моих занятиях? Я читаю рапорты, читаю книги о фронтовой службе, чтобы не поддаться его высочеству, который на меня зубы грызет, иногда не забываю и муз, а в доказательство посылаю тебе две элегии, которые прошу переправить и вернуть обратно…»[365]
Вот так — еще и подчинение цесаревичу Константину, с которым у Дениса недавно столь неудачно пересеклись дороги!
Но, как казалось, были в его тогдашней жизни и светлые моменты.