— Тебе нужно геносемя.
Асцениан поднял бровь:
— Геносемя?
— Каждый Астартес несет в себе генетический отпечаток своего примарха. Именно он регулирует наши изменения, — мысли Дениятоса полетели птицей. Он на ходу сочинял басню, чтобы быстро и полностью завладеть вниманием Асцениана.
— Император создал примархов, — начал Дениятос, — по Своему образу и подобию. Но самостоятельно завоевать целую галактику они не могли. Всего было двадцать примархов, но двое из их числа были презираемы остальными.
— Хорошо, — отозвался Асцениан увлеченно, — когда моя история будет написана, часть, посвященная тебе, будет самой большой. Продолжай Астартес. Продолжай!
— Примархи, — разглагольствовал дальше Дениятос, — убили тех двоих и разрезали на тысячи кусков. Каждый кусок был имплантирован в воина, в результате чего появились первые космодесантники. Когда один из наших братьев погибает, другие, рискуя жизнями, забирают тело, ибо геносемя внутри каждого из нас — частичка убитых сыновей Императора.
*Забавно!
Лицо Асцениана почти раскололось от восторга. Лицевые пластины едва удерживались на местах:
— Кровь самого Императора! Плоть потерянных примархов! Это содержится в каждом Астартес?
— Так и есть, — подтвердил Дениятос. — В прогеноидах. Внутри каждого из нас.
— Неужели… здесь, в существе, висящем передо мной, находится плоть самого Императора?
— Примархи были рождены от плоти Императора, — пояснил Дениятос. — Они Его братья в той же степени, что и сыновья.
Асцениан вперился взглядом в исполосованного Дениятоса, размышляя над тем, где же он проглядел этот священный орган.
— Где, — спросил еретик. Дениятос помолчал чуть дольше, чем требовалось. — Где оно? — Асцениан начал терять терпение. Вожделение полностью поглотило его.
— В моем горле, — ответил Дениятос. — За гортанью. В позвоночнике, в окружении позвонков.
— Что ж, посмотрим на божественную искру, — произнес Асцениан, подступая ближе к Дениятосу. Из механодендритов развернулся целый веер тонких инструментов. Ножи, пилы, клещи, шприцы.
Дениятос поднял голову, обнажая горло.
Первое лезвие коснулось его глотки. Точка боли выросла в линию, затем скользнула внутрь вместе с лезвием. Дениятос сжал зубы. Это была не боль. Это было ничто. Просто доказательство того, что он еще был жив. Ни один враг не способен причинить истинную боль космодесантнику. Именно это твердил себе Дениятос, когда через вскрытое горло хлынули потоки свежего воздуха и обволокли обнаженные мышцы шеи.
Асцениан слегка отстранился, вглядываясь в горло Дениятоса, пара щипчиков удерживала края плоти вокруг надреза.
— Он очень хрупкий, — прохрипел Дениятос. — Его легко повредить.
Асцениан вытянулся вперед, чтобы лучше разглядеть объект. За беловатыми хрящиками гортани, позади стержней из мышц Астартес виднелся темный, багровый перекрученный кусок плоти. Это была не мышца и не кость. Не являлся этот комок также частью трахеи или пищевода. У него не было аналогов в человеческом теле.
— Чудесно, — мягко пролепетал Асцениан, — Дар Императора человечеству. Видеть это… держать в руках… словно самому быть богом…
Асцениан придвинулся еще чуть ближе.
Дениятос сделал выпад.
Зубы Дениятоса сомкнулись на шее Асцениана где-то под мантией одеяния еретика. Цепи яростно зазвенели, когда застигнутый врасплох Кройвас затрепыхался взад-вперед, но Дениятос не выпустил добычу. Асцениан пытался вырваться, но реклюзиарх вцепился в него так, как мог только Астартес, из этой хватки еретику было не выбраться.
Дениятос почувствовал, как его зубы сломали искусственную речевую коробку. Он почувствовал, как скрежещут кости и рвется плоть. Рот космодесантника наполнился горячей влагой, жирной и вонючей, чем бы Асцениан ни заменил себе кровь, ее все еще можно было пролить.
Возможно, Асцениан не нуждался в дыхании. Возможно, в его глотке находилось лишь то, что позволяло ему говорить. На самом деле, это не имело значения. Пока Дениятос был способен наполнить последние мгновения жизни чувством долга, он имел право называть себя Астартес.
Клинки вонзились в реклюзиарха. Циркулярная пила погрузилась в его спину. Бешено вращавшийся диск перерубил позвоночник воина, вся нижняя часть тела моментально отнялась. Челюсть продолжала сжиматься, сокрушая позвонки.
Асцениан, при всех своих улучшениях, был живым организмом. В нем было немало того, что можно было убить. Фонтан крови брызнул из разорванной артерии. Асцениан обмяк, когда его позвоночник перерубили осколки костей и куски позвонков. Дениятос помотал головой из стороны в сторону, обрывая сухожилия в шее еретика.
Во рту Дениятоса было полно крови. Она заполняла его горло и вытекала из носа. Он не отпускал врага. Космодесантник мог не дышать дольше, чем Асцениан обходиться без крови. Шея Кройваса была человеческой, насколько мог судить Дениятос. Он нуждался в дыхании, в снабжении мозга насыщенной кислородом кровью. Вполне вероятно, что в нечестивом искусственном теле Асцениана не было других уязвимых точек. Но Дениятос отыскал ту, которая делала еретика человеком.
Дениятос не разжимал зубы довольно долго. Асцениан не двигался, но это не значило, что он умер. Фальшивый миссионер мог симулировать смерть веками, если бы это помогло выжить. Но Дениятос не чувствовал сердцебиения. Поток крови, хлеставшей из шеи еретика, сначала стих, а потом и вовсе прекратился. Либо в теле Асцениана не осталось крови, либо его сердце, если, конечно, таковое имелось, остановилось.
Приняв во внимание то, как из его рта свисала голова еретика, Дениятос мог сказать, что она практически отделена от тела. Просто болталась на коже и хрящах. Количество растекшейся по полу лаборатории крови свидетельствовало о том, что ничто, даже пусть лишь отдаленно напоминающее по своей структуре человеческий организм, не могло выжить. Но Дениятос продолжал сжимать зубы, пока, наконец, спустя несколько часов, его челюсть не разжалась от изнеможения, и тело Асцениана грохнулось на пол.
Ряса Асцениана распахнулась, когда еретик распластался на земле в луже темной маслянистой крови. Дениятос увидел, что человеческого в нем осталось немного. Грудь Асцениану заменила машина в латунном корпусе, целиком состоявшая из шестеренок и паровых клапанов. Под ней находилось множество механодендритов, служивших еретику ногами. Бесчисленные медицинские инструменты и приспособления были закреплены по всему туловищу Асцениана, он пользовался этим внушительным арсеналом при помощи наспинных механодендритов. Лишь мозг, внутренние органы и соединения между ними напоминали о человеке, некогда провозгласившим себя миссионером Имперского Кредо.
И теперь он был мертв. В этом факте сомневаться не приходилось. Асцениан был практически обезглавлен.
Дениятос мог умереть, исполнив долг. Конечно, были еще тысячи других задач, до исполнения которых он не доживет. Но эта была выполнена. Асцениан был мертв. Дениятос свесил голову, позволив себе отдых.
481. М36
Под руководством реклюзиарха Дениятоса реклюзиам Испивающих Души подготовил трех капелланов, чьи верность и целеустремленность заслуживали доверия Дениятоса. Сам же Дениятос возвысился до титула, который невозможно было получить рутинным служением ордену. Он стал более чем реклюзиархом, что само по себе делало его вторым по рангу после магистра ордена. Вместо этого он превратился в философа-воина, воплощение духа ордена, нравственного отца каждой мысли и деяния всех без исключения Испивающих Души. В обязанности избранных капелланов входила забота о его наследии — они должны были следить за тем, чтобы «Боевой катехизис» оставался образцом верований Испивающих Души, и наблюдать за философской обоснованностью его учений.