…Тино повертел в руке стакан с пираньей и произнес:
— Вот мне интересно: эта хреновина, когда уже выпущена в море, уже вообще никак не контролируется?
— А должна? – лаконично-иронично отозвался Хью.
— Ну, обычно ведь такие штуки контролируются, разве нет? — растеряно пояснил Тино.
— Обычно да, — Хью улыбнулся, — но это ведь не обычная штука.
— Еще как необычная! — вступил в тему Неро, — И это может стать чертовой проблемой!
— Может, — согласился Хью, — причем в любом случае. Если она контролируется, то это проблемы одного типа, а если не контролируется, то это проблемы другого типа.
— Какие проблемы, если контролируется? — спросил Тино.
— Элементарно. Это риск вербовки или эксцесса контролирующего оператора, это риск перехвата контроля, и это риск выявления противником точки контроля.
Мальчишки переглянулись и после короткой паузы, Неро сказал:
— Тогда надо было прошить в этой хреновине что-то вроде трех законов робототехники, которые у Азимова. А так акватория станет опасной на 5 лет, если не больше!
— На 5 лет? – изумленно переспросила Гвен.
— А ты не знала? — Неро явно удивился пробелу в ее информированности, — Такие штуки живучие, примерно как «Вояджеры», которые полвека автономно работали в космосе.
— Хотя, — уточнил Тино, — в океане, конечно, полвека не получится.
— О, черт! — Гвен передернула плечами, — Тогда идея законов Азимова напрашивается.
— Я не уверен, — ответил Хью, — что это возможно даже теоретически. Процессор такого класса роботов построен по анадиговой архитектуре. Как в нем прошивать составную вербальную нотацию?
— Анадиговая архитектура это аналого-цифровая? – спросила Гвен.
— Да, — подтвердил Неро, — и в такой гибрид трудно прошить формулировки законов, не испортив баланс аналоговой и цифровой частей. Но как-то, наверное, все-таки, можно.
— Как-то можно, — поддержал Тино.
— Задача уровня премии Тьюринга, — иронично прокомментировал Хью.
— Даже так, док? — Тино снова повертел в руке стакан уже опустевший (мальчишка, по-видимому, даже не заметил, как допил коктейль), — Ты думаешь, эта задача реально под «Нобелевскую премию для программистов»?
— Вообще-то нет. Я думаю: примерно под три такие премии. Три премии были даны за объектно-ориентированное программирование, а эта задача весит никак не меньше.
В разговоре возникла короткая пауза, затем Неро философским тоном произнес:
— Хорошо хоть, эти хреновины не размножаются.
— Пока не размножаются, — уточнил Хью.
— Док, ты сказал пока? Это в каком смысле?
— Неро, это в обычном смысле. Карел Чапек еще в 1920-м предсказал саморепродукцию роботов одновременно с изобретением слова «робот». А практически саморепродукция роботов исследуется с 2005-го. Это естественная органичная область робототехники.
— О, черт… — тихо сказала Гвен, — …Если так, то что тогда?
— Тогда начнется новая Юга, как на НФ-модели показал Роджер Желязны в 1967-м.
— Док, а что такое новая Юга? – спросил Тино.
Хью сделал жест, интерпретируемый как «сейчас отвечу», после чего скомандовал:
— Абракадабра, сделай литр кофе на четыре персоны.
— Приступаю, — отреагировал робот-пингвиноид, и поехал на роликах к камбузу.
— Кофе это точно в тему! — обрадовался Неро, — а то у меня мозг тормозит. Кстати, мне правильно вспомнилось, что Юга как-то связана с колесом Кармы… Или Сансары?
— Все-таки Сансары, — сообщил Хью, — согласно вишнуизму, жизнь Сансары циклична и великий цикл, как годичный цикл, делится на 4 сезона, названные Югами. Новая Юга в начале разрушает старую. В книге Желязны инструмент разрушения — это технологии, запрещенные богами, но однажды сносящие барьер. Центральный персонаж объявляет: Однажды боги глянут с Небес — и увидят меня на лестнице, несущим дар, которого они больше всего боятся. В этот день начнется новая Юга…
— Странно… — Тино почесал в затылке, — …Даже атомная бомба не перевернула мир. В смысле: из-за атомной бомбы что-то, конечно, изменилось, но в основном все осталось прежним. Деньги, политика, государства. Богатые делались богаче, бедные — беднее. А сейчас, док, ты говоришь, будто такой-то класс диверсионных роботов – перевернет.
— Вспомни, что тебя изумило в начале разговора, — предложил Хью.
— Меня изумило, что эта хреновина никем не контролируется.
— Вот! — Хью стукнул пальцем по столу, — Со времен первобытных каменных топоров у любого инструмента войны было слабое место: подконтрольность обычному человеку, бойцу, оператору, боссу оператора. Даже когда в 2010-х на полях сражений стартовала революция дронов, политические власти строго следили, чтобы в новых разработках не пропал контроль со стороны оператора. Со времен первого броска камня из пращи или первой стрелы из лука, у людей растет страх бесконтрольности поражающего снаряда. Страх, что седьмая пуля попадет не куда хочет человек, а куда хочет дьявол…