Еще вопросы?
— Славяне, они тоже неполноценны, наставник? — спросил отличник ун-Габер.
Доктор Херцог благостно покивал.
— Второй неплохой вопрос, — сказал он. — Мне приятно, что вы относитесь к занятиям вдумчиво и серьезно. Как вы уже знаете из моих лекций, исход ариев из Тибета и ставших пустыней плодородных равнин Гоби осуществлялся на протяжении нескольких поколений. Арии двигались на запад, частично оседая по пути своего путешествия, в некоторых случаях ассимилируясь среди местного населения. Но вследствие того, что арийская кровь превосходит по силе славянскую, трагических и неисправимых последствий не происходило. Другое дело сами славяне. Как все азиаты, они являются недочеловеками — существами, не дошедшими в своем развитии до уровня действительно разумного существа. Они полуразумны. В этом их отличие от евреев и негров, ведь те представляют собой совершенно иной тип существ — это человекообразные животные, обладающими разумом различной степени развитости. Поэтому если негры и евреи подлежат безусловному вытеснению из среды обитания арийских рас, то славяне являются дружественными существами и могут быть использованы в осуществлении задач по строительству и благоустройству великого рейха. Вы знаете великую идею фюрера — превратить территорию восточных протекторатов в житницу и природную кладовую рейха. Это невозможно без развития транспортной инфраструктуры, бывшую Россию всегда отличало полное бездорожье. Сейчас славяне под управлением немцев строят великолепные автобаны — уже сданы в эксплуатацию трассы от берегов Буга до каспийского побережья и в верховья реки Волга. Кстати, о восточных реках, вы, конечно, знаете, что на Волге и Днепре сейчас закладываются грандиозные каскады будущих гидроэлектростанций. Так вот, на этом строительстве тоже успешно трудятся и восточные и южные славяне.
Как вы знаете, в странах Европы представлены одни и те же расы. Помимо Германии нордическая раса присутствует в скандинавских странах, Англии и Голландии, а также в России, Италии, Франции, Испании, Швейцарии, Словении и Чехии. Однако в ряде стран можно увидеть значительное количество людей с примесью восточной крови. Благодаря политике фюрера рейх по количественным показателям доли нордической расы марширует далеко впереди всех народов. Именно поэтому мы лидируем в политике, в военном деле, в искусстве и в науке.
Сегодня мы не будем останавливаться на этом, но следующее занятие будет посвящено расам немецкого народа. Этот раздел вам придется изучить самостоятельно, я хочу выяснить степень вашей подготовленности и умения мыслить.
Ун-Клейн был хорошим товарищем.
Его кровать стояла рядом с кроватью Ганса, у них была общая тумбочка, даже учебные марки, выдаваемые за прилежание в учебе, они тратили вместе. Иногда после отбоя они лежали на своих кроватях и шепотом делились воспоминаниями о детских домах, в которых жили до бюргера. Детский дом, в котором раньше жил ун-Клейн, располагался в Северном протекторате рядом с Варшавой.
Оказалось — ун-Клейн помнил. Не все, конечно, и родителей своих настоящих он помнил очень смутно.
— Мать плакала, — шептал ун-Клейн. — Отец, кажется, молчал. Мать была маленькая, а отец высокий. Помню комнату. В ней кровать. В углу маленькая кроватка — наверное, моя. Рядом игрушки. Кукла с острым носом в матерчатом колпачке. А потом меня привезли в больницу, и доктор принялся измерять мою голову, рост, и все остальное. А потом у меня брали кровь из пальца. И доктор сказал, что я не должен плакать, потому что мне предстоит стать солдатом, а воины не плачут.
— Он был прав, — сонно заметил Ганс. Он немного завидовал ун-Клейну. Сам он не помнил ничего.
— А потом меня привели к вагону. Там было еще десятка два мальчишек. И три девочки. Девочек везли в другое место. А нас привезли в детский дом. Там нас встретил герр Липски и сказал, что мы сироты, а первая задача рейха — заботиться о грядущих поколениях. Но ведь он соврал, я же знаю, что мои родители были живы, когда меня забирали. И еще… — ун-Клейн понизил голос, и его стало почти не слышно. — Я помню, как меня звали…
Ганс приподнялся на локте.
— И как тебя звали? — свистящим шепотом спросил он.
— Только никому не говори, — приблизил к нему голову ун-Клейн. — Говорят, что это нельзя помнить. А я помню — меня звали Сташеком.