И все-таки он улыбался.
Он видел звезды. Он видел то, что не видел никто. Он сделал это первым. Не чистокровный ариец, а ничтожный «хальпблутлинк», полукровка, которую хладнокровно использовали в качестве подопытной обезьяны, чтобы он открыл дорогу в космос истинному арийцу. Поэтому к его обиде примешивалось яростное торжество. Он был первым! Был! А теперь он уйдет вслед за фюрером.
Неторопливо он оголил запястья. Страха не было.
Он был солдат.
Сердце солдата — даже если оно бьется в груди русской макаки, которой никогда не стать настоящим арийцем, душа солдата принадлежат фюреру и Германии. А если они не могут принадлежать им, то должны принадлежать окружающей мир пустоте.
Но прежде, чем он отправился в вечное путешествие, Ганс ун-Леббель вдруг увидел тоненькую печальную женщину с пышной копной светлых волос. Босоногая, в белом платье, женщина плыла среди звезд. Ганс вгляделся. Нет, это была не Барбара-Стефания-Марта. Это была…
— Мама? — на языке, незнакомом ему самому, спросил Ганс.