— А если я скажу «нет»? — запустив новый клинок, тем самым, удивив Леви, настырно отпарировал Кенни.
Однако счастье комиссара длилось не долго — младший Аккерман смог уйти от внезапной атаки.
— Все же, вам лучше согласиться. — Вмешался скрывавшийся неподалеку Эрвин Смит, до этого лишь наблюдая за их разговором.
— А-а, — догадавшись, протянул комиссар. — Так ты снова связался с разведкой! Ты — тупица, я же тебе говорил…
— Скажу лишь один раз… — прервал его Леви, объявляя реальное положение дел: — я не собирался ввязываться в это дерьмо снова, как и обещал тебе после увольнения со службы. Этот хрен позади меня, — кивая головой назад, указывая на майора разведки, — угрожает моей жене, и, если я не найду СС-овскую тварь, то…
— Так ты женился?! — довольно усмехнулся мужчина, словно услышав только то, что, кажется, он хотел услышать.
— Кенни, помоги мне… — не обращая внимания на реакцию комиссара, еще раз попросил Аккерман.
— Что же, черт с тобой! Раз не для себя просишь… — хмуро согласился комиссар, хмыкнув. — Только давай не здесь… И без этой Белоснежки!
— Боюсь это исключено. — Сразу отозвался Смит, получивший новое прозвище.
— Я заключил с ним договор: если я приведу им Леманна, разведка отпустит меня и не тронет мою жену. У них нет ни одной зацепки на счет того, где бы он мог находиться, но они точно знают, что он во Франции. У меня полгода, и это арийское отродье будет следовать за мной, куда бы я не пошел.
— Хреново быть тобой. Того гада нужно привести живым?
— Да, привести за ручку прямо к допросной и на стульчик там посадить.
— Пойдем, шкет.
Леви и Эрвин переглянулись, решив последовать за тенью удаляющегося комиссара. Спустя несколько минут ходьбы, Кенни привел их в бар, что находился в паре улиц злополучного района.
Подходя к заведению, троицу встречало множество подвыпивших людей: некоторым было плохо от переизбытка спиртного, кто-то решал разногласия, очевидно возникшие еще в пределах стен бара. Были и девушки, ярко-красными губами шепчущие непристойные слова так, что и без знания артикуляции говорящего можно понять посыл сказанного.
— Ну, расскажи хоть о ней? — глаза уже не молодого мужчины горели от нетерпения, словно у старшеклассницы, ждущей пикантные подробности подруги после первой ночи с юношей.
— О ком? — почти невинно, не понимая, о какой персоне идет речь, удивленно уточнил бывший капитан.
— О жене твоей, крыса недоразвитая! Красивая? Как познакомились? Как давно ты уже окольцован?
— Зовут Ева. — Выдохнув, начал Леви: — Ева Адерли. Официально мы все же не женаты, лишь обвенчались…
— Обвенчались?! Это с церковью что ли связано? — скептично поинтересовался Кенни, желая подтвердить свою догадку. Комиссар холодно относился к религии, веря лишь в то, что он видит и чувствует наяву.
— Да. Я не могу позволить носить ей мою фамилию, поэтому хотя бы так…
— Ну, женщины же могут оставаться и при своей фамилии после замужества… — подсказал старший Аккерман, понимая, что причина кроется совершенно в другом.
— Кенни, как ты думаешь, почему ее не тронула разведка? — резонно спросил Леви.
— Она тебе — никто. — Чуть усмехнувшись, ответил мужчина, отпивая коньяк.
— Вот именно! — подтвердил бывший капитан. — По документам — никто. — С грустью переведя дух, Леви продолжил: — Познакомились в Алжире, после моего ранения. Она была одной из Сестер Милосердия, сейчас тоже с больными работает. После того, как она вернулась во Францию, сама меня нашла, и с того времени мы уже лет пять вместе.
— Карапузов, я так понял, ты не заделал?
— Да, все по той же причине. — Сжав стеклянный стакан так, что побелели пальцы, бывший капитан чувствовал, как над ним словно нависла грозовая туча. Каждое слово предвещало бурю в его душе.
Пока пустырь воображаемого сердца бывшего капитана обволакивали тяжелые облака и шквалистые порывы ветра, буря эмоций ясно давала понять, что она не пройдет стороной. Еще немного и начнется ливень, не снившийся Ною, спасшему всех на ковчеге.
— У тебя хоть голова есть на плечах, в отличие от моей сестрицы. Была бы Кушель…
— Не говори о моей матери и слова! — буквально прорычал Леви, смотря грозе жандармов в лицо. Он больше не боялся, и Кенни почувствовал это, чуть ли не признавая его своей ровней.
— Ладно, остынь. — Смирился комиссар. — Я думаю, ты и так понял, что я хотел сказать. А если в один прекрасный момент твоя женушка схватит тебя за яйца и скажет «хочу детей»? Что делать-то будешь?
Первые дождевые капли начали орошать землю пустынного сердца. Влага, проникая в почву, не могла размягчить ее, чтобы трещины высохшего сердца срослись вновь.
Конечно, Аккерман уже бывал в подобной ситуации, особенно часто приходилось выкручиваться после женитьбы четы Черчей.
— Кенни, я действительно люблю ее. Но…
— Такой же, как и твоя мать! — не дав закончить реплику, вспылил Кенни, ударив ладонями по столу. — За что мне это?! «Кенни, я же люблю его» — пародировал комиссар, видимо когда-то услышанную реплику из прошлого. — А потом: «Кенни помоги мне».
— Если бы я мог сам, поверь, ни за что бы не попросил тебя! — нахмурившись, с долей обиды от осознания безвыходности своего положения, признался младший Аккерман.
— В любом случае, я бы помог. Повыпендривался, но помог бы. Иначе Кушель меня в кипящем котле топить будет, когда сдохну. А вариться там и так, не самое приятное дельце, знаешь ли…
— Только из-за этого? Ты что-то обещал моей матери?
— Нет. — Сухо ответил комиссар, сосредотачивая взгляд в одной точке, будто отстраняясь от всего происходящего.
— Кенни?
Молчание.
— Кенни?!
— Когда просила она, — я остался в стороне. — Неожиданно начал старший Аккерман. — Принципы в заднице заиграли… Я ушел, а потом вообще скрывался несколько лет, пока был в розыске, и мне было совсем не до нее и ее проблем. А когда времена изменились, я узнал, что сестренка «кони двинула», да и ты там чуть не сдох…
— Винишь себя? — справедливо спросил Аккерман.
— Еще одно слово, и моя рука, лежащая на пушке, выстрелит тебе в ногу.
— Бармен, повторите! — попросил Леви, заканчивая неприятный разговор.
Почти синхронно мужчины осушили стаканы с коньяком со льдом.
— Господа, а как ваша милая беседа относится делу? — вмешался Эрвин Смит, сидевший до этого поодаль, не вмешиваясь в разговор мужчин.
— Слышишь, Белоснежка! Попивай свой ссаный вискарь и помалкивай. — Кенни и не думал скрывать своей неприязни к майору. — Я эту крысу шесть лет не видел, и мне действительно интересно, чем он там живет, раз я впрягаюсь в это дерьмо!
Леви обернулся, посмотрев на Смита, многозначительно кивнув майору. За вечер тот не проронил и слова.
— Леви, прошло более двадцати лет, ты не думаешь, что он мог измениться?
— Я очень хорошо запомнил то лицо на фотокарточке, его строение и каждую морщинку. Даже если пройдет век — я узнаю ублюдка.
— Фотокарточке? Откуда она у тебя?
— Держите. — Подключился к беседе Эрвин, передав комиссару улику.
Кенни застыл на месте, чуть ли не с точностью повторяя реакцию Леви, когда он впервые за долгое время увидел Кушель.
— А я уже и позабыл, как ты на нее похож… — единственное, что смог выдавить из себя комиссар, после подперев рукой подбородок, прикрывая рот.
Эрвин, почти с наслаждением, забирал фотокарточку из рук Кенни, сбивая с того спесь.
После Кенни-Жнец и Леви перебрасывались редкими фразами, иногда комиссар ехидничал, в свойственной ему манере. Опрокинув еще несколько стаканов, мужчины разошлись, обуславливаясь с планом действий и дате новой встречи.
Все, что было известно разведке из биографии Ганса Леманна, так это то, что начал свою карьеру, переехав в 1937 году во Францию, а именно Лион, для сбора информации. До начала военных действий действовал под прикрытием.