Когда положение семьи совсем ухудшилось, мать семейства поняла, что скоро сляжет от тяжелых работ. Тогда она приняла сложное решение — она отдала младшую дочь в приют, чтобы обеспечить будущее средним сыну и дочери.
С тех пор Ева Адерли видела мать дважды: после того, как умер ее опекун, когда, раздобыв адрес, она хотела вернуться домой, и в магазине Леви.
Первая встреча после стольких лет закончилась скандалом — мать обвинила вернувшуюся Еву в том, что она пришла погубить их. Выгнав младшую дочь, которой пришлось вернуться в приют, мать испытывала муки угрызения совести, только Ева этого не знала.
За несколько лет, когда жизнь стала не так в тягость, а пыл эмоций утих, рассудок вернулся к старшей Адерли — только было уже поздно.
Во второй раз, увидев мать, Ева растерялась. Конечно, она узнала в той женщине свою мать, хоть та и была слишком вымотана. Она все же надеялась, что спустя столько лет, взгляд матери смягчиться, и она обнимет младшую дочь и, как ни в чем не бывало, заберет ее домой.
Но чуда не произошло.
Презрение и жестокость во взгляде старшей Адерли, что усмирили младшую, погасили в ней все надежды на лучшее. Мать хотела забыть ужасные годы, что были в ее жизни, но, глядя на Еву, она видела все ошибки, что совершила.
От нахлынувших воспоминаний Еванджелина гневно стиснула зубы, порывисто начав вдыхать воздух. Каждый вдох стало делать тяжелее, и девушка поняла, что сама довела себя до приступа.
Поднявшись, она попыталась провернуть ручку замка, но он не поддавался.
Еще раз. И еще.
Дверь не поддается!
Адерли охватила паника, а темнота, что была приятным спутником последние пару часов, внезапно стала ее кошмаром. Девушка отчаянно дергала то замок, то ручку двери, но дверь не открывалась. Хрупкая Еванджелина пыталась навалиться на дверь, но та даже не шелохнулась — по всей видимости, от последнего удара Леви язычок замка сместился, и дверь заклинило.
Хватаясь за горло, понимая, что больше не может нормально дышать, чуть ли не со свистом, она заглатывала новую порцию воздуха. Девушка чувствовала, как подкашиваются ноги, и слабость, граничащая с нехваткой кислорода, начинает одолевать.
Она понимала одно — ей нужно спуститься с лестницы, иначе она упадет.
Почти не помня, как она сползала со злополучных ступеней, медсестра забилась в угол, пытаясь в темноте ощущать точку опоры, чтобы не сойти сума еще быстрее.
Девушка начала расчесывать шею и область декольте почти до крови, пытаясь вдохнуть полной грудью, но это было бесполезно и лишь нагоняло истерическое состояние.
Она хорошо помнила стадии своего недуга — еще пара минут и лицо посинеет, а разум совсем перестанет подавать проблески нахождения в реальном мире.
Она должна успокоиться.
Пусть дверь закрыта, ничего страшного!
Она откроет ее позже или придет Леви и откроет ее.
Если не он, то через пару дней ее спохватятся на работе и, быть может, придут к ней домой. Хотя ее крики с подвала вряд ли кто-то услышит…
Надо успокоиться!
Она справиться.
Она должна.
Она не будет такой, как ее мать!
Вспомнив метод психотерапевта, к которому она обратилась еще год назад, Ева стала пытаться дышать, воссоздав образ большого мокрого пятна. При выдохе, она должна представлять, как дует на него и пятно высыхает.
Почувствовав резь внизу живота, Адерли крепко ухватилась рукой за ноющее место, пытаясь сконцентрироваться на методике, что она практиковала в кабинете врача.
Однажды ей это уже помогло справиться с приступом без помощи лекарств и ингалятора.
Нужно дуть на пятно!
Дуть на пятно!
Очередной хрип раздался, наполняя пространство подвала. Ева начала чувствовать, что с трудом, но она еще может дышать. Частота вдохов не усилилась. Она снова стала представлять пятно, которое от каждого продолжительного выдоха уменьшалось в размерах.
Обессилив через какое-то время, когда истерика отступила, Еванджелина сама не поняла, как провалилась в поверхностный сон.
Тук-тук.
«Нет, не сердце. Этот звук где-то сверху…»
Открыв глаза, Адерли не могла поверить, что смогла вернуться в этот мир, однако шум сверху заставил ее прислушаться к происходящему, а адреналин заиграл в крови. Стучали в дверь.
Приехав по адресу, жандармы во главе с майором разведывательного управления Эрвином Смитом постучали несколько раз, но входную дверь так никто и не торопился открывать. Сотрудники представлялись, не желая пугать хозяйку дома. Когда их терпение кончилось, они открыли дверь ключом, что изъяли у владельца дома при задержании, вместе с другими вещами.
Зайдя в прихожую, жандармы снова прокричали о том, кто они и какова цель их визита. Ответа не последовало.
Девушка услышала топот чьих-то ног и разобрала, что человек было несколько. Страх снова охватил ее сознание, и Ева стала предполагать, кто бы это мог быть: грабители, неприятели или кто-то еще?
Пройдя вглубь зала, мужчины заметили разбросанные вещи, смятый ковер — очевидно, оставшиеся следы борьбы. В головах следователей промелькнули неприятные мысли. Неужели хозяйка дома тоже пострадала от рук неуравновешенного молодого человека?
Обеспокоенные мужчины решили разделиться, чтобы обыскать дом. Обойдя оба этажа, они никак не могли найти мадемуазель Адерли. Отметив, что ее верхняя одежда и обувь были на месте, они решили, что девушка если и покинула дом, то только в домашнем. Холод, что был на улице, не мог позволить ей пойти налегке — она должна быть дома.
Еванджелина не могла понять, о чем говорили люди, а подниматься по лестнице в темноте ей было попросту страшно. Чувствуя от переполняющих ею эмоций колоссальное нервное напряжение, Ева поняла, что начинает слабеть.
Позвонив в отделение дежурному, они попросили уточнить у Аккермана некоторую информацию, задавая ему наводящие вопросы.
— Ее что, дома нет? — отозвался дежурный.
— Да, пока что все указывает на то, что мадемуазель Адерли сбежала, причем, в домашней одежде.
Спросив Аккермана, жандарм передал его слова коллегам на выезде.
— Одну минуту. — Жандармы оповестили дежурного, что перезвонят.
Майор Смит попытался открыть дверь подвала, но та не поддалась.
— Мадемуазель Адерли, вы здесь?— крикнул он, надеясь услышать ответ.
Несомненно, девушка узнала этот голос, пусть она слышала его всего лишь несколько раз, когда он приходил на произвольный допрос. Это был человек из разведки, тот, что забирал Леви в 1968-ом.
Адерли раздумывала, отвечать ей или же ждать, когда они уйдут, но этого решения ей принять не удалось. Дверь стали выламывать.
— Замок, заело! Найди что-нибудь! — раздались мужские голоса сверху.
Несколько толчков тяжелыми ударами по двери, и та распахнулась, впуская свет в пучину темноты.
Найдя на кухне подсвечник и свечи, майор решил лично спуститься и осмотреть подвал самостоятельно. Спускаясь по трещащим лесенкам, которые не были готовы к подобной нагрузке, мужчина внимательно осматривался, выискивая хозяйку дома.
Спустившись на бетонный пол, блондин прошел вглубь подвала, отходя от лестницы. Пламя трех свечей освещало немного, и когда в самом углу показалась темная материя, Смит сначала принял эту ткань за вещь, однако его смутило, что из-под нее что-то торчало. Решив подойти и осветить объект ближе, майор, наконец, нашел то, что искал. Точнее кого — в самом углу подвала сидела хозяйка дома, облокотившись о стену. Подойдя к ней ближе, Эрвин отметил, что Адерли сильно ослабела и плохо реагирует на что-либо. Но она была жива!
—Мадемуазель, вы меня слышите? — Смит дотронулся до оголенной шеи Евы, прощупывая стабильность пульса.
Ее правая рука придерживала живот, шея была разодрана мелкими царапинами, кажется, ее же пальцами, судя по окровавленным ногтям.