Отстранив девочку от себя и обхватив лицо руками, заставляя смотреть в глаза, Аккерман решил сделать лучшее, что он мог — внушить ребенку то, что она не одинока, даже если в ее жизни не будет папы или мамы.
Внушение — невероятно сильный инструмент в руках опытного разведчика.
Когда девочка успокоилась, они допили чай. Мэрион Адерли рассказала о себе, забывая о своих переживаниях, прерывая свой рассказ вопросами о прошлой жизни Леви, о которой он рассказывал расплывчато, без каких-либо подробностей.
— Твоя мама, наверное, ищет тебя. — Смотря на стрелку часов, указывающую на шесть часов вечера, предположил Аккерман.
— Да, я думаю, мне пора уходить.
Поднявшись, они покинули кабинет, остановившись лишь на пороге.
— Месье Леви, если я еще приеду в Лион, пожалуйста, я могу зайти к вам?
— Да, буду рад твоей компании.
Девочка улыбнулась, и искорки счастья промелькнули в ее глазах. Неожиданно для Аккермана, Мэрион расставила руки в знак объятий, на что бывший капитан ответил ей взаимностью, понимая, что за весь разговор он и сам почувствовал к ней что-то родственное, отчего эти сентиментальные знаки внимания разрывали его сердце на мелкие кусочки.
— Кстати, передай маме привет. — Прошептал Леви.
— Как вас представить? — поддержала шепот Мэрион.
— Капитан Аккерман, Алжир 59. Она поймет.
Отпуская друг друга, Мэрион, последний раз посмотрела на Аккермана и, открыв дверь, попрощалась:
— До свидания, Леви!
— До встречи, Мэрион.
Как только гостья ушла, в помещении прозвучал вопрос:
— Леви… Что это значит? — спросил давно вернувшийся Фарлан, стоявший за спиной Аккермана.
— А на что это похоже?! — обернувшись, задал ответный вопрос бывший капитан.
***
— Так, — протянула на выдохе Адерли, мельком глянув на часы. Скоро прием окончится. — Остался последний пациент. Тери, позови его и можешь быть свободна. Тебя все-таки больной сынок дома ждет.
— Ах, спасибо мадмуазель Адерли! Вы так внимательны ко мне! — молодая медсестра едва не бросилась обнимать Еванджелину, но та жестом показала, что не стоит этого делать.
Она устала и вряд ли могла оценить душевные порывы юной девушки. Тереза напоминала ей саму себя, когда она только вернулась с фронта — наивная, добрая и отзывчивая. Сейчас же Адерли была полной противоположностью прежней себя — отпустив Тери пораньше сегодня, она знает, что в будущем сможет заручиться ее помощью и попросить об одолжении, которое та точно выполнит.
Дверь кабинета щелкнула, а позже закрылась, и вошедший сделал два шага.
— Проходите, присаживайтесь! — указала Адерли, не поднимая головы, занятая чтением наспех заполненной карты пациента.
Не услышав реакции, Еванджелина удивилась тому, что ее решили проигнорировать, но, подняв взгляд на вошедшего пациента, тут же замерла, чувствуя лишь животный ужас где-то глубоко в груди.
Руки начали неконтролируемо дрожать…
— Дыши, иначе начнется приступ. — Сделав пару шагов на встречу, мужчина остановился на безопасном расстоянии, засунув руки в карманы: — Успокойся и сделай вдох. Помнишь, как я тебя учил?
— Ч-что ты… т-ты здесь делаешь? — еле выпалив, начиная со свистом вдыхать воздух, ухватившись за край столешницы, пыталась спросить Адерли.
— Ну, если не сможешь побороть приступ, то не узнаешь. Я могу присесть? — достав руку из кармана и жестом указав на стул напротив ее рабочего места, спросил посетитель.
— НЕТ! — почти вскрикнула Еванджелина, начав хрипеть намного сильнее.
— Успокойся! Я пришел поговорить. У меня нет с собой оружия, и я не собираюсь причинять тебе боль.
— Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ! — бормоча, проглатывая от удушья слоги, Адерли начала покачиваться, теряя равновесие.
— Я тебе тоже. Иначе бы я увидел тебя в гробу на кладбище Круа-Рус. Представляешь, два с половиной часа откапывал пустой гроб! Кто бы мог подумать…
— Ч-что…
— Спустя три года я начал догадываться… Ева, успокойся. — Немного раздраженно произнес гость. — Я пришел поговорить!
Не сводя пристального взгляда с «призрака из прошлого», Ева быстро достала ингалятор из верхнего ящика и, распылив лекарство, смогла восстановить дыхание.
Женщина осторожно села на свое место, а мужчина занял стул напротив.
— Зачем ты пришел, Леви? — держа в руке баллончик, уточнила Ева.
— У тебя есть предположение? — все тем же спокойным тоном продолжил капитан.
— Ты хочешь отомстить?! — от не утихающего волнения голос женщины взял высокие ноты.
— Когда я опускался до этого? Отнюдь… — выдержав паузу, Леви продолжил. — Я приехал сюда, чтобы протянуть тебе руку помощи.
— Что? — не поверила его словам медсестра.
— Ты себя в зеркало видела?! В свои тридцать пять ты выглядишь на сорок пять, и здоровье, судя по быстроте проявления приступа, у тебя уже совсем не то… Да и кто занимается нашей дочерью, пока ты работаешь в две смены?
— Откуда..?!
И тут она поняла, что он знает о ней абсолютно все. И как давно?!
— Как уже говорил, начал догадываться, а после решил узнать, как все было на самом деле. Я нашел главный след, когда смог отследить по бухгалтерским отчетам командировочные расходы нашего общего знакомого. Проверив несколько мест, я все же нашел то, куда он тебя запрятал. Признаюсь, на это ушло пару лет.
— Смит не знает, что ты здесь? — тут же спросила Адерли, вспомнив инструкцию, полученную от разведчика.
— И не узнает. Я все продумал прежде, чем сюда приехать.
— Леви… Когда он пришел, я…
— Я ничего не хочу слышать! Скажу так: ты живешь своей жизнью, а я своей. Ты сделала выбор. Я больше ничем не могу тебе помочь, но я не хочу, чтобы от твоего бестолкового выбора страдала наша общая дочь…
— Ты… Видел ее?
— Да, я уже здесь неделю и за вами наблюдаю. Завтра я должен уехать, поэтому решил зайти поговорить.
— Прости меня… Я не поверила тебе, и это, действительно, только моя ошибка. Повелась на…
— Ева!
— Нет, ты дослушаешь меня! Я больше не могу с этим жить…
Аккерман раздраженно выдохнул, устало прикрыв глаза.
— Он вызволил меня с того подвала, когда я была на грани, он помог мне, и я поверила всему, что он сказал. Потом, когда он попросил придти к тебе в психиатрическую клинику, я уже переосмыслила все и думала, что когда увижу тебя, то пойму, как должна поступить. Смит диктовал мне все, что я должна была сказать, но в глубине души я хотела признаться тебе, что я жива и все сфабриковано. Но, когда я увидела, как ты избивал человека в общем зале, то… Я поверила словам Эрвина и сделала так, как он мне велел.
— За что ты извиняешься, раз у тебя своя правда? — не понимал Аккерман.
— Я поняла, что ошиблась, когда вернулась в Лион спустя пять лет. Тогда я смогла наладить отношения со своей родной семьей. Мне нужна была хоть какая-то поддержка, потому что… Я осталась совсем одна. Я вела себя как полная идиотка, потому что привыкла к тому, что ты решал все мои проблемы и любил меня так, как никто другой…
— Так, замолчи! Я не за этим сюда пришел…
Выйдя из-за стола, Адерли подошла вплотную к Аккерману и села на пол, оказавшись у его колен.
— Леви, пожалуйста, прости меня! Я не попыталась понять тебя, не пыталась увидеть в тебе человека, а не только клеймо сына немецкого офицера. Я разрушила твою жизнь и нашу семью… И забрала у тебя дочь… Я… Я так хочу все исправить! Скажи мне, как это сделать..?
Капитан схватился за голову, чувствуя пульсацию в висках.
Он не понимал, что сейчас происходило в его голове и в его сердце. Ему жутко захотелось опуститься к ней, обнять, прижать столь родное тело, вновь почувствовать ее.
Но он был бы не прав, если бы позволил себе подобное.
— Ева, ты ничего не можешь исправить! Ты не можешь бросить все и вернуться в Лион, прихватив нашу дочь. Не можешь снова стать примерной женой, весело щебеча о домашних хлопотах с Изабель. В Лионе ты — мертва. Сунешься туда — разведка сразу отправит тебя обратно, а будешь сопротивляться — убьют. Смит вывел тебя из игры и смог вовлечь меня без особого принуждения. Я сам выбрал продолжение службы, так ведь? Мне осталось еще пять лет, и я, наконец, буду свободен.