-А ты как же? Ты же не сможешь сам забраться. Давай лезь первый, я подсажу.
-И что, ты здесь останешься? – Тилль с сомнением посмотрел на клавишника.
-Нет, я перелезу. Сам перелезу.
-Уверен?
-Да уверен, уверен, – нетерпеливо проговорил Флаке и замахал руками. – Я худенький и как-нибудь вскарабкаюсь. Давай уже быстрее, а то нас кто-нибудь заметит и полицию вызовет.
Тилль пожал плечами, но все же полез. Через минуту Флаке остался совершенно один, он огляделся. На улице по-прежнему никого не было, лишь ветер гнал по дороге пустой бумажный пакет. Немного поразмыслив клавишник обхватил ствол дерева руками и ногами и ловко, словно делал это всю жизнь, стал карабкаться вверх.
За забором был сад; ухоженный, с аккуратными, усыпанными мелким гравием, дорожками, клумбами и дикими яблонями в буйном цвету. Сам дом был двухэтажным, деревянным и приземистым строением, с покатой крышей и множеством окон. Вокруг дома шла открытая веранда, увитая плющом. Мужчины стояли в нерешительности и озирались по сторонам.
-И что дальше? – шепотом спросил Пауль.
-Пойдем в дом. – Ответил Шнайдер, он уже совсем успокоился и голос его больше не дрожал.
-В дверь? – снова прошептал Пауль
-Нет, дверь нам не годиться, попробуем залезть в окно. – Шнайдер повернулся к Паулю.
-Чего? – удивленно зашептал Пауль – Полезем, чего ты на меня так смотришь, я не против.
-Хорошо, что этот урод собак не держит. – Сказал Флаке, нервно озираясь, - а то бы нам несдобровать.
-Все, хватит трепаться, идем уже. – Рихард тоже огляделся и решительно направился к дому.
***
Брингер оглядел плоды своего труда. Гроб стоял уже заколоченный и узник лежал в нем молча не подавая признаков жизни. Но он пока был жив, Брингер знал это, как знал он и то, что уже через пару часов этот узник отправиться к праотцам, а его злейший Враг будет навеки заточен в его камере. Игра была почти закончена, осталась самая малость. Он тоже умрет, но это совершенно не пугало. Смерть стала его мечтой, смерть принесет ему избавление, смерть сделает его героем и, несомненно, его любимый оценит это.
Ну что же, пора было приступать к исполнению последней стадии его плана. Все было продумано заранее. Сейчас он поднимется в свой кабинет, позвонит Тиллю и пригласит того в гости. И он не сомневался, что Тилль придет. Конечно же он придет, даже не придет, а прибежит, услышав что Олли еще жив и пока здоров. Он не сможет ему отказать. Отлично. А тем временем у него будет время приготовиться. Оружие лежит в кабинете, начищенное до блеска, полностью готовое, завернутое в бархат. Клинок. Он купил его еще давно, когда план, так удачно осуществленный, был еще лишь слабой мыслью, не обретшей формы. Острый клинок. И это древнее оружие, благородное и правдивое, станет его возмездием. Прежде чем заточить Врага в камеру, он ранит его, не смертельно, но тяжело. И тогда враг точно умрет, истекая кровью и мучимый угрызениями совести. Сейчас ему уже казалось, что казнь недостаточно жестока, но уже было поздно менять планы. Потом он убьет Олли, и труп его по частям положит в камеру врага, через отверстие в полу. Он знал, что это сведет Врага с ума, знал наверняка и это радовало безмерно. А потом он убьет себя и когда кто-нибудь придет к нему в дом, чтобы выяснить где же пропадает инспектор Фрайбургской полиции, то найдет лишь три хладных трупа. Или правильнее будет сказать два трупа и части тела третьего. И записку. На этот раз последнюю и окончательную. Больше никаких стихов, это уже в прошлом. Теперь он напишет письмо прозой, объяснит все и уже никто не сможет винить его за содеянное, потому что он сделал все правильно – покарал зло, которое всегда должно быть наказано. Его поймут, простят и похоронят с почестями, а его любимый будет идти за гробом, и на прощание поцелует его в холодный лоб и может быть даже проронит скупую мужскую слезу.
Инспектор посмотрел на наручные часы. Времени было предостаточно. Он еще успеет выпить красного вина, сидя за своим столом и сочиняя последнее письмо. Теперь письмо будет хорошим, никаких провалов, никакой спешки, каждое слово продумано, выверено и на своем месте. Он напишет шедевр эпистолярного жанра и может когда-нибудь это письмо будут изучать в школах, и в университетах, читая и содрогаясь.
-Мечты, мечты – тихо проговорил Брингер обращаясь к заколоченному гробу. Он легонько пнул гроб ногой и уже громче добавил – Думаешь меня вспомнят через тысячу лет? Эй, узник!
Но Олли не ответил. Инспектор еще раз легонько пнул гроб, а потом насвистывая веселый мотивчик стал подниматься по лестнице, на ходу доставая связку ключей. Он был в самом приятном расположении духа.
***
Они проникли в дом через открытое окно первого этажа, стараясь производить как можно меньше шума. Это была кухня, стерильно чистая, с дорогой деревянной мебелью, ковром на полу, аккуратно расставленными кастрюлями, которые казалось никогда не использовались по их прямому назначению, настолько они были чистыми и новыми.
-Как на выставке, – прошептал Флаке оглядываясь.
-Тихо – зашипел Шнайдер и Флаке затих.
Ковер приглушал звуки их шагов и пятеро мужчин абсолютно бесшумно прокрались к двери.
-Что дальше? – почти беззвучно спросил Пауль и посмотрел на остальных.
-Выходим – одними губами ответил Рихард и взявшись за ручку двери осторожно приоткрыл ее, опасаясь, как бы она предательски не скрипнула. Но в этом доме ничего не скрипело, дверь приоткрылась и Рихард несмело выглянул наружу.
-Никого, пошли, – прошептал он повернувшись к остальным и выскользнул из кухни.
Они вышли и огляделись. Их взору предстала большая нежилая комната практически без мебели, пол и здесь был устелен мягким ковром, прямо перед ними была входная дверь, слева от нее наверх вела деревянная лестница. Рихард прошел немного вперед и заметил еще одну дверь, он было уже собрался направиться к ней, как увидел Брингера. Инспектор казалось, появился прямо из стены, но присмотревшись Круспе понял, что тот вышел из другой двери, скрытой от посторонних глаз большим ярким настенным ковром. Брингер замер на месте, увидев мужчин, они тоже не шевелились. Вдруг инспектор широко улыбнулся и громко засмеялся. Музыканты на пару секунд растерялись и переглянулись, в этот момент Брингер сорвался с места и молниеносно ворвался в ту самую дверь, куда собирался пойти Рихард, послышался звук закрываемого замка.
-Черт подери! – гневно воскликнул Круспе. – Ушел сволочь. Он сейчас в окно вылезет и деру даст, ищи его потом.
-Плевать – ответил Шнайдер – Не наше дело, пусть катиться, мне кажется я знаю где он держит Олли, пошли.
Барабанщик уверенно направился к сокрытой под ковром двери, группа последовала за ним. Ковер был содран и они увидели тяжелую железную массивную дверь закрытую навесным амбарным замком. Шнайдер посмотрел на Тилля.
-Что? – спросил вокалист. – Я ее не открою так. Нужно искать ключ.
Шнайдер тяжело вздохнул и громко постучал по железу
-Олли! – позвал он – Ты там?
Но никто не ответил.
-Да не шуми ты – Немного раздраженно сказал Флаке, но Шнайдер не унимался, он продолжал колотить в дверь и звать бас-гитариста по имени. Все смотрели на дверь, сотрясавшуюся под ударами Шнайдера, поэтому никто даже не обратил внимание на то, что инспектор, который и не собирался никуда убегать, вышел из комнаты и теперь стоял сзади держа пистолет в своей правой руке. Шнайдер все же выдохся, перестал барабанить в дверь, обернулся и тут он заметил Брингера.