Этцвейн нашел реку Кебу и озеро Ниор. Когда корабль опустился еще ниже, он смог различить вершины Три-Оргая и под ними излучину реки Вуруш. С помощью Кретцель он дал понять одноглазым навигаторам, что желает приземлиться в Шахфе. Звездолет опустился на пологий склон к югу от селения. Откинулись люки-рампы. Шатаясь и спотыкаясь, ослепленные сиянием дня люди расходились по сухой каменистой земле родной планеты. Каждый нес котомку еды и столько металла, сколько мог поднять — достаточно, чтобы безбедно прожить многие годы на обделенном рудами Дердейне. Этцвейн взял тридцать стержней блестящего красноватого сплава из двигательного отсека. По его представлениям такого богатства должно было хватить с лихвой на оплату возвращения в Шант.
Подозрительный до конца, Этцвейн настоял на том, чтобы кха вышли из корабля и оставались снаружи, пока все люди не разойдутся. «Вы привезли нас на Дердейн, — сказал он им. — Нам не нужен ваш звездолет, нам больше ничего от вас не нужно. Но что помешает вам сжечь беглецов лучами лилового огня?»
Кретцель передала ему ответ упрямо стоявших кха: «Вы нам тоже не нужны ни живые, ни мертвые. Убирайтесь из корабля!»
Этцвейн пригрозил: «Либо выходите на равнину, либо мы оторвем и раздавим ваших захребетников — похоже на то, что вы их очень цените и уважаете. Мы не для того страдали, рисковали и надеялись, чтобы сделать глупость и попасть под расстрел в последнюю минуту».
В конечном счете восемь кха согласились покинуть корабль. Этцвейн с отрядом единомышленников отвели их на полтора километра вверх по склону и там отпустили. Циклопы спокойными шагами направились обратно к звездолету. Тем временем Этцвейн и его товарищи нашли укрытие и спрятались среди скал. Как только кха взобрались по рампе и люк закрылся, бронзовый диск взмыл в воздух. Этцвейн следил за уменьшающимся блестящим блюдцем, пока оно не исчезло в слепящей сиреневой бездне неба. Только тогда какой-то тугой узел развязался у него в груди — Этцвейн поверил, что вернулся на Дердейн. Колени его подкосились, он присел на камень. Невероятная, смертельная усталость нахлынула волной, из глаз покатились горячие слезы.
Глава 11
В Шахфе прибытие толпы людей, тащивших сокровища, вызвало беспорядки и излишества. Одни перепились до бесчувствия медовухой из погреба Быббы, другие азартно торговались с кащами из клана Синих Червей, все еще рыскавшими по окрестностям. Всю ночь продолжались шумные перепалки — угрозы и проклятия перемежались пьяными рыданиями и возгласами боли. Наутро нашли не меньше дюжины трупов. Как только начало рассветать, группы земляков отправились в родные края — кто на север, кто на восток, на юг и на запад. Не попрощавшись с Этцвейном, алулы уходили к берегам озера Ниор. Руна Ивовая Прядь бросила взгляд через плечо — Этцвейн встретился с ней глазами, но так и не понял, что она хотела передать загадочным взглядом. Когда отряд кочевников исчез в пыльном зареве солончаковой пустоши, Этцвейн отыскал на постоялом дворе трактирщика Быббу.
«У меня к вам два вопроса, — сказал Этцвейн. — Во-первых, где Фабраш?»
Быбба отвечал уклончиво и неопределенно: «Кто следит за каждым бродягой? С работорговлей покончено. Старые рынки пустуют, Хозман Хриплый пропал без вести. Все разорились, обнищали. Как Фабраш соизволит появиться, так вы его и найдете. Никогда не знаешь, куда он запропастился и когда вернется».
«Я не могу ждать, — возразил Этцвейн, — в связи с чем должен перейти ко второму вопросу. Где мой быстроходец? Я хочу, чтобы его немедленно оседлали и приготовили в дорогу».
Быбба изумленно выпучил глаза: «Ваш быстроходен? Что вы мне сказки рассказываете! Слыхом не слыхивал ни про каких ваших быстроходцев!»
«Ошибаетесь! — резко сказал Этцвейн. — Мой друг Ифнесс и я привели в ваше заведение быстроходцев и оставили их на ваше попечение. Будьте добры вернуть, по меньшей мере мне, не принадлежащее вам имущество».
Трактирщик недоуменно покачал головой и поднял глаза к небу, всем своим видом выражая целомудренное неведение: «В ваших краях, может быть, какие-то свои обычаи. У нас в Шахфе все руководствуются практическими соображениями. Дарованное добро возвращению не подлежит».
«Дарованное добро, говорите? — Этцвейн заметно помрачнел. — Видать, вы не прислушивались к тем, кто вчера вечером платил за выпивку металлом? Вам не рассказывали об отчаянных храбрецах, захвативших звездолет, чтобы вернуться на Дердейн? Вы что думаете, я потерплю мелкое воровство? Приведите быстроходна, или я вам устрою такую взбучку, что вас мать родная не узнает!»