Корба погладил черную бороду: «Только не я. Ты первый помянул руководство, вот и руководи. Тебя как зовут-то?»
«Гастель Этцвейн. Тогда я буду распоряжаться до поры до времени — если никто не против».
Никто ничего не сказал.
«Ну и прекрасно, — вздохнул Этцвейн. — Прежде всего давайте отремонтируем машины, чтобы они тормозили и останавливались».
«А зачем они нам, машины?» — вмешался старик с горящими глазами. Его звали Сул, он слыл заядлым спорщиком: «Пешком можно пройти там, где на машине не проедешь!»
«Что, если придется далеко ездить, чтобы найти что-нибудь поесть? — возразил Этцвейн. — Мы ничего не знаем о местных условиях. Бесплодная пустошь может тянуться на тысячу километров во все стороны. Машины дают больше шансов выжить. Кроме того, на них установлены орудия. В машинах мы — опасные бойцы, без них — банда голодающих беглецов».
«Верно! — поддержал его Корба. — С оружием, по крайней мере, мы успеем всыпать асутрам под первое число, даже если придется помирать. А помирать придется — помяните мое слово!»
Мятежники, хорошо знакомые с устройством машин, сняли панели двигательных отделений и удалили зажимы, фиксировавшие регуляторы скорости. Этцвейн поднял руку: «Тихо!» Ветер донес из-за холма еле слышное завывание странного скрипучего тембра, заставлявшее ныть зубы.
Бойцы разошлись во мнениях:
«Кого-то вызывают!»
«Нет, это сигнал тревоги!»
«Они знают, что мы здесь, и ждут нас».
«Так воют призраки — я слышал этот клич на заброшенном кладбище».
Этцвейн сказал: «В любом случае пора выезжать. Я поеду впереди. На гребне холма остановимся». Он забрался в машину, захлопнул крышку люка и поехал. Штурмовые аппараты скользили по черному бархату мха, как тени деловитой стаи огромных крыс.
Снова преодолев пологий склон холма, водители затормозили, как только впереди показалась долина. Бойцы вылезли из люков. За ними мшистый склон спускался к кратеру уничтоженной базы. Дальше, за базой, поблескивала трясина. Впереди распростерлась долина с озерцом, черными звездолетами и кольцом конусов вокруг них. По берегу озера суетились люди — человек двадцать — выполнявшие какую-то работу. На таком расстоянии невозможно было разглядеть их черты или определить, чем именно они занимались, но, судя по движениям, они торопились. У Этцвейна появилось недоброе предчувствие — будто в воздухе над долиной скопилось предгрозовое напряжение.
Со стороны космических кораблей опять взвыла дребезжащая сирена. Люди, возившиеся у воды, обернулись, застыли на несколько секунд и побежали к звездолетам.
Тут же раздался испуганный возглас Корбы — он указывал на юг, где в туманной дымке за трясиной на фоне вечно пасмурного неба угадывались очертания другой гряды холмов. Из-за тех холмов выплывали три красновато-бронзовых диска: впереди два обычных и за ними третий невероятной величины, всходивший над горизонтом подобно медной луне. Первые два диска приближались с угрожающей быстротой.
Большой корабль двигался медленнее, над самой землей. Из конических укреплений вокруг озера вырвались трескучие белые молнии, поразившие звездолет-диск, летевший впереди. Диск озарился голубым сиянием, подскочил высоко в небо и мгновенно пропал в тучах. Второй диск испустил широкую струю лилового огня, целиком охватившего один из сферических черных звездолетов. Укрепления вокруг озера отвечали новыми залпами белых разрядов, но попавший под обстрел черный шар накалился докрасна, потом добела, и осел на дымящемся мху бесформенной полурасплавленной массой. Атаковавший его бронзовый диск, судя по всему неповрежденный, проворно нырнул под прикрытие пологой возвышенности. Громадный бронзовый звездолет опустился на поверхность поблизости. Его выходные люки раскрылись, как лепестки неожиданно распустившегося бутона, и легли на мох, превратившись в наклонные выездные рампы. Изнутри стремительно выскальзывали штурмовые машины-саламандры — двадцать, сорок, шестьдесят, не меньше сотни.
Машины бросились к человеческим укреплениям, рыская черными тенями по черному мху, почти невидимые, защищенные от огня гребнем холма. Кольцо укреплений вокруг озера раскрылось: конусы стягивались к двум уцелевшим сферическим звездолетам. Но машины-саламандры уже спешили вниз по бархатно-черному склону — огневые позиции людей оказались в радиусе действия торпед. Черные конусы ощетинились белыми трескучими разрядами. Машины-саламандры часто взрывались, высоко подскакивая и кувыркаясь, но их было слишком много, и уцелевшие успевали выпускать торпеды. Одно за другим орудия-конусы превращались в рваные клочья металла. Водители штурмовых машин обстреливали также шарообразные звездолеты, но безрезультатно — злобные красные вспышки разрывов гасли, не долетая до угольно-черных корпусов.