«Сколько их было?»
«Пятьдесят, не меньше. Они окружили храм, как стая диких зверей! Ломились в двери, грозили оружием, сожгли кожевенный завод».
«Защищая женщин и свое имущество, вы, несомненно, заставили врага отступить с тяжелыми потерями?» — сухо поинтересовался Ифнесс.
Хилиты возмущенно переглянулись. Геаклес презрительно рассмеялся. Оссо желчно произнес: «Мы отрицаем насилие. Непротивление злу — наше единственное оружие».
«Пытались ли защищаться похищенные женщины?» — невозмутимо продолжал допрос Ифнесс.
«Пытались, и многие. Это ничему не помогло. Наоборот, они отяготили душу озлоблением и непокорностью божественной воле».
«И божество наказало их вдвойне, — кивнул Ифнесс Иллинет. — Почему вы не помогли им спрятаться в храме?»
Этот вопрос хилиты встретили стоическим молчанием, укоризненно разглядывая невежду.
Ифнесс задал другой вопрос: «Каким оружием пользовались рогушкои?»
Геаклес почесал в бороде, посмотрел вдаль и огорченно ответил, будто высказывая соболезнование: «У них были палицы с железными шипами. Еще у каждого за поясом был блестящий ятаган — они ими не пользовались».
«Когда они ушли?»
«Не прошло и часа. Согнали женщин в колонну, старых и молодых. Только младенцев не взяли, выбросили в отстойник. Мы понесли огромную утрату».
Этцвейн не мог больше сдерживаться: «Где они? Куда ушли?»
Наклонив голову, Геаклес внимательно посмотрел на Этцвейна, повернулся к Оссо и что-то пробормотал тому на ухо. Оссо сделал три быстрых, коротких шага вперед.
Ифнесс холодно и вежливо повторил вопрос: «Куда они ушли?»
«Вверх по долине Сумрачной реки — туда, откуда явились», — сказал Геаклес.
Оссо указал на Этцвейна пальцем протянутой руки: «Ты — чистый отрок Фаман Бугозоний, непристойно осквернившийся и бежавший из Башона!»
«Меня зовут Гастель Этцвейн. Я сын друидийна Дайстара. Моя мать — госпожа Эатре».
Оссо угрожающе спросил: «Зачем ты приехал?»
«Выкупить свою мать из крепостного долга».
Оссо улыбнулся: «Мы не заключаем сделки с посторонними».
«У меня с собой приказ Человека Без Лица».
Оссо крякнул. Геаклес великодушно прижал руку к сердцу: «В чем затруднение? Верни нам деньги и забирай женщину».
Этцвейн не ответил — его внимание сосредоточилось на долине Сумрачной реки, куда он в детстве не отваживался заходить, опасаясь ахульфов. С тех пор, как их увели рогушкои, женщины не могли пройти больше пяти километров. Этцвейн яростно соображал. Он взглянул на сыромятню — разрушенную, сгоревшую дотла. Поодаль стояли еще нетронутые сараи, где хранились химикаты и красители. Этцвейн повернулся к Ифнессу, тихо спросил: «Могу я воспользоваться вашими быстроходцами и двуколкой? В случае их потери я возмещу расходы, у меня с собой тысяча шестьсот флоринов».
«С какой целью?»
«Я попытаюсь спасти свою мать».
«Как?»
«Это зависит от Оссо».
«Берите двуколку. В конце концов, что такое старая колымага и пара быстроходцев?»
Этцвейн обратился к Оссо: «Рогушкои испытывают страстное влечение к вину — почти такое же, как к женщинам. Дайте мне два больших бочонка вина. Я отвезу их вверх по долине и отдам рогушкоям».
Оссо моргал в замешательстве: «Ты намерен содействовать их мерзкому разгулу?»
«Я намерен их отравить».
«Что? — вскричал Геаклес. — И спровоцировать еще одно нападение?»
Этцвейн смотрел Оссо в лицо: «Так что вы скажете?»
Оссо думал: «Ты собираешься доставить вино в двуколке?»
«Да».
«Как ты заплатишь за вино? Это церемониальный бальзам для причащения — у нас другого нет».
Этцвейн колебался. Времени торговаться не было. С другой стороны, слишком щедрое предложение подтолкнуло бы Оссо к дальнейшему вымогательству: «Я могу предложить за вино не больше, чем оно стоит — тридцать флоринов за бочонок».
Оссо холодно смерил Этцвейна глазами. Ифнесс Иллинет спустился на землю и безразлично скрестил руки на груди, прислонившись к высокому колесу двуколки. Оссо сказал: «Этого недостаточно».
Ифнесс отозвался, не оборачиваясь: «Вполне достаточно. Несите вино».
Оссо повернулся к Ифнессу всем телом: «Кто вы такой?»
Ифнесс строго смотрел вдаль: «В свое время Человек Без Лица начнет военные действия против рогушкоев. Я проинформирую его о вашем отказе сотрудничать».
«Я ни в чем никому не отказывал! — рявкнул Оссо. — Передайте шестьдесят флоринов и подвезите двуколку к двери кладовой».
Этцвейн заплатил. Два бочонка вина выкатили из кладовой и поставили на двуколку, в заднее отделение для багажа. Этцвейн спустился к складу химикатов, вошел внутрь и остановился, растерянно обозревая ряды закупоренных банок и кучи пакетов на полках. Он не знал, какой из химикатов соответствовал его цели.