Ифнесс Иллинет отошел, открыл стенной шкаф, вернулся к кушетке с небольшим тампоном в руке. Тампон этот он прижал к шее девушки — справа, слева, под затылком, под подбородком. Та смотрела на него с подозрением: «Зачем вы смазываете мне шею чем-то мокрым и холодным?»
«Жидкость впитывается кожей и растворяется в крови. Скоро она достигнет мозга и временно парализует небольшую область. После этого наша беседа станет более содержательной».
Лицо Джурджины исказилось жалобной, тревожной гримасой. Этцвейн изучал пленницу с болезненным любопытством, пытаясь представить себе подробности ее повседневной жизни. Она носила дорогое вечернее платье с изяществом и легкостью, изобличавшими давнюю привычку. Такие плавные, расслабленные жесты удавались только патрициям Гарвия, бледный оттенок лица и рук тоже говорил о гарвийском происхождении. Но в чертах ее нельзя было не заметить некую чужеродную примесь. Дворец Ксиаллинен населяли отпрыски одного из Четырнадцати Родов, древнейших на планете. В их семье не якшались с пришлыми выскочками — все браки заключались так, чтобы наследственные имения не дробились.
Джурджина заговорила: «Скажу вам правду добровольно, пока могу собраться с мыслями. Я ношу пояс потому, что Аноме приказал мне служить. Не могла же я отказаться!»
«Служить — в каком качестве?»
«В качестве благотворительницы».
«Вы можете назвать остальных благотворителей?»
«Мне известен только Гарстанг Аллингенен».
«Разве нет других?»
«Уверена, что нет».
«Вы, Гарстанг и Человек Без Лица — контролировали весь Шант?»
«Кантонами и городами, так или иначе, управляют местные власти. Достаточно оказывать давление на правителей. Аноме мог бы справиться и в одиночку».
Этцвейн хотел было взорваться, но сдержался. Эти грациозные ручки, надо полагать, неоднократно нажимали на желтый камень пояса, эти большие темные глаза не раз видели, как голова человека исчезала в облачке кровавого тумана. Этцвейн отвернулся — ему было тяжело и душно.
«Человек Без Лица — кто он?» — простодушно спросил Ифнесс.
«Не знаю. Для меня он так же безлик, как и для вас».
Ифнесс продолжал допрос: «Передатчик Гарстанга — и ваш пояс — надо полагать, защищены каким-то образом от использования посторонними лицами?»
«Да. Перед кодированием цветов нужно нажать на серый индикатор».
Ифнесс наклонился к девушке, внимательно посмотрел ей в глаза, слегка кивнул: «Зачем вы вызвали дискриминаторов в гостиницу «Фонтеней»»?
«Я никого не вызывала».
«Кто это сделал?»
«Аноме, надо полагать».
«Кто вас сопровождал в таверне?»
«Мателено, младшей ветви рода Курнайнен».
«Он — Человек Без Лица?»
Джурджина чуть отпрянула в изумлении: «Мателено? Как это может быть?»
«Человек Без Лица когда-нибудь отдавал вам приказы, относившиеся к Мателено?»
«Нет».
«Мателено — ваш любовник?»
«Аноме сказал, что мне нельзя заводить любовников», — голос пленницы начинал звучать сонно и неразборчиво, ее веки опускались.
«Человек Без Лица присутствовал в таверне «Фонтенея»»?
«Не знаю, не уверена. Наверное, он там был — и что-то заметил. Кто еще мог вызвать дискриминаторов?»
«Что он мог заметить? Кого?»
«Шпионов».
«Каких шпионов?»
«Паласедрийских», — Джурджина говорила с трудом, в глазах ее появилось странное, невидящее выражение.
Ифнесс повысил голос, резко спросил: «Почему он боится паласедрийцев?»
Джурджина закрыла глаза и неразборчиво бормотала.
Она спала. Ифнесс Иллинет нахмурился, раздраженно встал.
Этцвейн перевел взгляд с Ифнесса на девушку, снова на землянина: «Что-нибудь не так?»
«Кома наступила слишком быстро. Слишком быстро!»
Этцвейн заглянул спящей в лицо: «Она не притворяется».
«Нет», — Ифнесс тоже наклонился к лицу Джурджины, внимательно осмотрел ей шею, виски, открыл ей рот, заглянул туда, хмыкнул.
«Ваше заключение?»
«Не могу сказать ничего определенного. Не могу даже ничего предположить».
Этцвейн отвернулся — у него в голове копошились сомнения, он ощущал тревожную неуверенность. Уложив девушку поудобнее на кушетке, он прикрыл ее шалью. Ифнесс наблюдал с задумчивым безразличием.
«Что же нам делать?» — спросил Этцвейн. Историк больше не вызывал в нем возмущения, возмущаться было бессмысленно.
Ифнесс вздрогнул, будто очнувшись от нечаянного сна: «Вернемся к установлению личности Человека Без Лица — хотя другие тайны представляются куда более существенными».
«Другие тайны?» — Этцвейн с неловкостью сознавал, что в глазах землянина выглядел непроницательным простаком.
«Несколько тайн. В первую очередь разрешите напомнить о ятаганах рогушкоев. Во-вторых, у Гарстанга не было никаких разумных или иных настоятельных причин для отчаянного покушения на нашу жизнь. Джурджина Ксиаллинен впадает в кому так, будто кто-то намеренно отключил ее сознание. И Человек Без Лица сопротивляется — не пассивно, а целенаправленно и энергично — любым попыткам организовать защиту населения от рогушкоев. За всеми этими фактами скрывается некая руководящая воля, некая политика, в настоящее время недоступная нашему пониманию».
«Странно, очень странно», — бормотал Этцвейн.
«Если бы рогушкои были людьми, в качестве объяснения этим нелепостям можно было бы предположить подкуп, предательство, иностранные происки. Но сама идея сговора эстетов Гарстанга и Джурджины Ксиаллинен с рогушкоями смехотворна, просто бред какой-то!»
«Не так уж смехотворна, если рогушкои — генопластические выродки, подосланные паласедрийцами, чтобы уничтожить Шант».
«На первый взгляд — логичное возражение, — живо отозвался Ифнесс. — Но если бы вы потрудились изучить физиологию рогушкоев и учесть их методы размножения, у вас было бы достаточно оснований усомниться в логике паласедрийского варианта. Тем не менее, перейдем к загадке попроще: Человек Без Лица — кто он? Мы закинули две удочки. В обоих случаях Аноме чудом сорвался с крючка, пожертвовав двумя ближайшими помощниками. Теперь мы можем с уверенностью сказать, что на него работали только два благотворителя. Джурджины не было в парке Пандамонов, но кто-то из слушателей передал детонирующий сигнал. Если Гарстанг говорил правду, это мог сделать только Человек Без Лица. Гарстанг был мертв, когда кто-то вызвал дискриминаторов в гостиницу «Фонтеней». Опять же, есть основания подозревать Человека Без Лица. И в парке Пандамонов, и в таверне я фотографировал публику. Если мы найдем на фотографиях человека, присутствовавшего и в парке, и в таверне... какова вероятность случайного совпадения? Поможет простой математический расчет. Думаю, фактических данных для точной оценки достаточно. В Гарвии, считая пригороды, примерно двести тысяч взрослых жителей и приезжих. Лекцию «отважного путешественника» явились слушать двести человек — то есть, грубо говоря, только один из тысячи жителей. В таверне «Фонтенея» концерт труппы Фролитца слушали приблизительно человек сто, то есть один из двух тысяч горожан. Вероятность случайного присутствия в обоих местах одного и того же человека — в отличие от вас, меня и Аноме не имеющего никаких особых причин там находиться — составляет один шанс из двух миллионов. Пренебрежимо малая величина. Следовательно, имеет смысл изучить фотографии».
Землянин вынул из кармана матовую черную металлическую трубку, диаметром чуть больше двух сантиметров, длиной с указательный палец. С одной стороны поверхность трубки была уплощена, на ней было несколько кнопок, сверкнувших в лучах лампы. Ифнесс что-то отрегулировал и направил трубку на участок стены рядом с Этцвейном. Из трубки вырвался сноп света.
Этцвейн никогда не видел таких четких, детальных репродукций. Быстро мигая проектором, историк пропустил несколько фотографий площади Корпорации и снова отрегулировал устройство. За пару секунд промелькнули тысячи изображений. Прибор перестал мигать: на стене появилась площадка перед павильоном в парке Пандамонов, а на ней — неподвижная толпа горожан, собравшихся послушать «отважного путешественника».