Меретрис-младший посмотрел, моргнул: «Как же! Саджарано из дворца Сершанов. Говорят, живет отшельником. Удивительно, что он приходил к вам ужинать».
Глава 13
Дворец Сершанов, замысловатое сооружение из прозрачного и цветного стекла, был обращен фасадом на юго-восток, к Гарвию. Поднявшись по крутому склону, Ифнесс и Этцвейн осторожно, издалека изучали подходы ко дворцу. Никого не было ни в крытой галерее второго этажа, ни в той части дворцового сада, где буйная растительность позволяла что-нибудь рассмотреть. Изыскания в Архивном управлении не дали интересных или неожиданных результатов. Род Сершанов, достаточно древний, не мог похвалиться, однако, блестящей историей. Принц Варо Сершан, владетель кантона Дикой Розы, в свое время поддержал Вайано Паицифьюме. Некто Альманк Сершан снарядил корабль, совершил набег на южный берег Караза и привез сокровище — полный трюм серебряных масок из разграбленных захоронений. Саджарано был последним прямым наследником рода. Его бездетная супруга тому уже двадцать лет как скончалась, но Саджарано не женился вторично. Ему все еще принадлежали наследственные имения в кантоне Дикой Розы — Саджарано знал толк в сельском хозяйстве. В наследники ему прочили двоюродного брата, Камбариза Сершана.
«Простейший метод — подойти к парадному входу и попросить аудиенции у его превосходительства Саджарано, — рассуждал Ифнесс. — Прямолинейный подход отличается несомненными достоинствами. Увы, — Ифнесс печально вздохнул, — я всегда и во всем подозреваю подвохи и внезапные затруднения. Что, если Аноме ожидает нас? Вполне возможно! Меретрис мог поделиться с ним новостью о найденной запонке. Подьячий в Архивном управлении показался мне излишне расторопным».
«Аноме вызовет дискриминаторов, как только узнает о нашем появлении, — сказал Этцвейн. — Будь я на месте Саджарано, я принял бы всевозможные меры предосторожности».
Ифнесс отозвался: «Будь я на месте Саджарано, я не прятался бы во дворце, а оделся бы попроще и бродил по городу. Здесь мы теряем время. Нужно быть там, где есть возможность встретить Человека Без Лица».
Вечером открытые кафе на площади Корпорации наполнились толпой приветствующих друг друга приятелей, знакомых и любовников. Ифнесс и Этцвейн разместились в самом большом кафе и заказали вина с печеньем.
Кругом сновали гарвийцы — все окрыленные, в той или иной степени, присущими столичным жителям живостью и непостоянством.
Саджарано не появлялся.
Солнца закатились за кряжи Ушкаделя, тени легли на площадь. «Пора возвращаться, — сказал Ифнесс. — Джурджина скоро проснется, а ее нельзя оставлять без присмотра».
Джурджина уже пришла в себя. Яростно, всеми известными ей средствами, она стремилась освободиться от поводка. Ее платье местами разорвалось над бедрами — там, где она пыталась стащить с себя металлическую петлю, туго опоясывавшую талию. Деревянная перекладина кушетки выщербилась — пленница старалась перетереть поводок. Секрет застежки, известный только Ифнессу, теперь занимал ее настолько, что она не сразу заметила прибытие тюремщиков. Испуганно вскинув голову, как загнанный зверь, эстетка разразилась протестами: «Сколько меня будут здесь держать? Я давно не мылась, ничего не ела. Какое право вы имеете так со мной обращаться?»
Ифнесс отмахнулся скучающим жестом, отстегнул поводок от кушетки и снова позволил ей воспользоваться удобствами.
Этцвейн приготовил суп, нарезал хлеб и вяленое мясо. Сначала пленница высокомерно отклонила обед, но потом наелась, проявив здоровый аппетит.
Утолив голод, Джурджина повеселела: «Вы двое — самые чудные люди на Дердейне! Полюбуйтесь на себя! Нахохлились, насторожились, как болотные цапли. Оно и понятно! Вам стыдно за все, что вы со мной делаете!»
Землянин игнорировал ее. Этцвейн угрюмо усмехался.
«Что вы замышляете? — не унималась пленница. — Я что, здесь навсегда останусь?»
«Не исключено, — отозвался Ифнесс. — Подозреваю, однако, что через день или два обстоятельства изменятся».
«И что я буду делать все это время? Вы подумали о моих друзьях? Они же рехнутся от беспокойства! Меня всюду ищут! И я должна носить одно и то же платье изо дня в день? Сижу, как животное в клетке!»
«Потерпите, — пробурчал Ифнесс. — Скоро я снова вас усыплю, и время пройдет незаметно».
«Не хочу я больше спать! Хам, невоспитанный нахал! А вы? — она повернулась к Этцвейну. — У вас сохранились какие-нибудь остатки любезности? Сидите ухмыляетесь, рот до ушей! Почему вы не заставите этого ужасного старика меня отпустить?»
«Чтобы вы пожаловались на нас Человеку Без Лица и сообщили, где мы находимся?»
«Таковы мои обязанности. Разве я заслужила наказание за выполнение долга?»
«Ваши обязанности связаны с определенным риском. Если вы не хотели рисковать, не нужно было становиться благотворительницей».
«У меня не было выбора! Однажды мне сообщили мою судьбу, и с тех пор моя жизнь мне не принадлежит».
«Вы могли отказаться. Вам нравится отрывать людям головы?»
«Вот еще! С вами невозможно вести разумный разговор. У вас что, припадок?» — последние слова были обращены к Ифнессу. Тот резко повернулся на стуле и напряженно прислушивался.
Этцвейн тоже прислушался — ничто не нарушало ночную тишину. «Что такое?» — спросил он.
Ифнесс Иллинет вскочил, подошел к двери и выглянул в темноту. Этцвейн тоже встал. Ни звука. Землянин что-то пробормотал на незнакомом языке, снова насторожился.
Воспользовавшись тем, что ее тюремщики отвлеклись, Джурджина намотала на руку отвязанный конец поводка и бросилась к Ифнессу, надеясь проскочить мимо и вырваться на свободу. Этцвейн, давно ожидавший чего-то в этом роде, поймал ее на бегу и отнес, болтающую ногами и кричащую, обратно на кушетку. Ифнесс принес тампон с наркотиком — девушка затихла. Историк снова пристегнул поводок к кушетке и на этот раз поведал Этцвейну секрет: чтобы открыть застежку, нужно было нажимать не на нее, а совсем в другом месте. Ифнесс торопился: «Подойдите к столу. Я должен научить вас всему, что знаю об ошейниках. Быстрее, идите сюда!»
«В чем дело? Что происходит?»
Ифнесс покосился на дверь и сказал упавшим голосом: «Меня отозвали. Я лишен ученого звания. Как минимум, меня исключат из Института».
«Откуда вы знаете?» — упорствовал Этцвейн.
«Передали сигнал. Моя командировка на Дердейне окончена».
Этцвейн разинул рот: «А что будет с Аноме? Что будет со мной?»
«Сделайте все, что можете. Я чрезвычайно сожалею, но мне не позволят остаться. Слушайте! Я оставляю вам мои инструменты, оружие, препараты. Слушайте внимательно — повторять не будет времени! Во-первых, ошейники. Смотрите, как безопасно вскрыть ошейник». Ифнесс продемонстрировал операцию на ошейнике, привезенном с Гаргаметова луга. «Теперь его можно закрыть — вот так. Смотрите: я заряжаю ошейник девушки. Декокс вкладывается сюда. Это детонирующее реле. Автоответчик сломан — обратите внимание на разорванное соединение... Покажите, как у вас это получится. Так... Хорошо... Вот, возьмите, это мое единственное оружие. Пистолет стреляет узким лучом энергии. Камеру я обязан взять с собой».
Этцвейн слушал, подавленный предчувствием беды. До сих пор он не сознавал, в какой степени зависел от возмутительно бездушного землянина.
«Почему вы должны покинуть Дердейн?»
«Потому что должен! Остерегайтесь Человека Без Лица и этой его благотворительницы. Их поведение не совсем нормально, хотя это невозможно заметить без соответствующей подготовки».
Тихое шипение достигло ушей Этцвейна. Ифнесс тоже услышал его, повернул голову и не шевелился.
В дверь вежливо постучали. Ифнесс пересек гостиную и отодвинул засов. В темноте стояли две фигуры. Первая вышла немного вперед. Этцвейн увидел очень бледного человека среднего роста, с угольно-черными волосами и бровями. Он, казалось, улыбался спокойно и мрачно — глаза его сверкнули в свете лампы. Его спутник оставался бесформенной тенью в тени.
Ифнесс заговорил на языке, непонятном Этцвейну. Черноволосый коротко ответил. Ифнесс заговорил снова — черноволосый отозвался так же, как и в первый раз.