Однажды утром Сан-Сейн, командовавший фронтовыми операциями, вошел в кабинет Этцвейна со свертком карт. «Представилась многообещающая возможность, — заявил он. — Рогушкои разбиты. Оставшиеся в живых быстро отступают к Хванским Дебрям. Одна большая орда движется через Аскалон и Шемюс, другая вытеснена из Феррия в Бастерн, а третья, не останавливаясь, промаршировала через Кансум, углубилась в Южный Марестий и направляется к Бундорану. Вы видите, куда все они стягиваются?»
«Если рогушкои собираются вернуться в Дебри, скорее всего, они поднимутся по долине Сумрачной реки».
«Совершенно верно. У меня появился план — я обсуждал его с Финнераком, и он его одобрил. Допустим, продолжая подгонять рогушкоев периодическими вылазками с тыла и флангов, чтобы им не пришло в голову остановиться или куда-нибудь повернуть, мы устроим западню в теснине ущелья Сумрачной реки».
«Так-то оно так, — почесал в затылке Этцвейн, — но каким образом вы переправите добровольцев в ущелье?»
«Смотрите: вот линия воздушной дороги, вот роза ветров. Если мы погрузим добровольцев на сорок гондол в Освии и отцепим их от кареток, в свободном полете они достигнут ущелья Сумрачной реки примерно за шесть часов. Ветровым достаточно высадить отряды в районе ущелья, после чего порожние гондолы отнесет на юг, к ветке Большого Поперечного хребта».
Этцвейн думал: «Заманчивая идея. Но погода в Бастерне капризна. Я родился в Башоне и помню, что ветер дует по долине Сумрачной реки то вверх, то вниз, независимо от сезона и времени суток. Вы уже говорили с метеорологами?»
«Еще нет. Я руководствовался только розой ветров на карте».
«Слишком рискованное предприятие. Что, если ветер вообще стихнет? Так бывает. Сорок гондол с тяжело вооруженными бойцами застрянут в глубине Дебрей. Лучше уж планеры, а не гондолы», — Этцвейн внезапно вспомнил о строительстве планеров в кантоне Верн. Он еще немного подумал, наклонился над картой: «Теснина Сумрачной реки — самый очевидный маршрут. Предположим, рогушкои заранее узнают о засаде. Тогда они повернут в Башоне на запад и минуют Козан прежде, чем снова подниматься на юг, в Дебри. А мы без всякого труда можем высадить добровольцев в Козане — ветка воздушной дороги проходит всего лишь в тридцати километрах к западу. Здесь, на Козанском обрыве, мы и приготовим засаду!»
«Как предупредить рогушкоев о засаде у Сумрачной реки, чтобы они повернули к Козану?»
«Предоставьте это мне. Попробую сделать так, чтобы ложная информация ненавязчиво просочилась. Если все получится, рогушкои будут истреблены. Если нет, наши отряды по меньшей мере могут не опасаться предательской атаки. Вас я убедительно прошу никому — никому вообще! — не говорить об отмене операции в теснине Сумрачной реки. Новый план должен быть известен только вам и мне. Соберите добровольцев в Освии, посадите их в гондолы — но вместо того, чтобы отцеплять гондолы от кареток, проследуйте по воздушной дороге на юг. Высадитесь в Шемюсе, сделайте марш-бросок на запад и устройте засаду на Козанском обрыве».
Сан-Сейн кивнул и ушел. Механизм контршпионажа пришел в движение. Снова, как и в прошлый раз, источником утечки информации должен был стать эстет Бризе, часто совещавшийся с Ауном Шаррахом.
Этцвейн подошел к телефону и вызвал радиста Разведывательного управления: «Свяжитесь с Пельмонтом в кантоне Верн. Потребуйте, чтобы главный управляющий явился в местное отделение радиосвязи и сообщите мне о его прибытии».
Через час в кабинете Этцвейна раздался голос главного управляющего Верна. Этцвейн спросил: «Вы помните Гастеля Этцвейна, помощника Аноме, проезжавшего через Верн несколько месяцев тому назад?»
«Конечно, помню».
«Тогда я порекомендовал вам строить планеры. Какие успехи достигнуты в этом направлении?»
«Мы выполнили поручение и соорудили планеры, подражая лучшим образцам. По окончании сборки первой дюжины аппаратов процесс несколько замедлился, так как мы не получали никаких дальнейших указаний».
«Продолжайте сборку как можно быстрее. Я пошлю в Пельмонт бригаду технистов. Они оснастят аппараты оружием и механизмами для сбрасывания бомб».
«А пилотов вы не пришлете?»
«В Гарвии нет пилотов».
«Значит, их нужно обучить. Наберите отряд сообразительных молодых людей, пусть приезжают в Пельмонт. Их обучат, после чего они смогут доставить планеры туда, где потребуется бомбардировка».
«Так и сделаем. Рогушкои отступают благодаря таким, как вы. За несколько месяцев мы многого добились».
Глава 12
Бризе говорил Этцвейну: «Согласно вашим инструкциям я ненароком сообщил Ауну Шарраху о засаде в ущелье Сумрачной реки. Должен заметить, что поручения такого рода мне не по душе».
«Поверьте, я тоже не выношу закулисные интриги. В данном случае, однако, брезгливость неуместна — под угрозой тысячи добровольцев, если не исход всей войны. Остается только ждать дальнейших событий».
Этцвейн получал отчеты каждый час. Плотная колонна рогушкоев, сформированная четырьмя объединившимися бандами, отступившими из разных кантонов — все, что осталось от захватчиков, терроризировавших и опустошавших северо-восточный Шант — маршировала на юг вверх по долине Сумрачной реки в сопровождении неизвестного числа захваченных женщин. Добровольцы, верхом на быстроходцах, не давали рогушкоям передышки, совершая вылазки с тыла и с флангов. При этом в результате контрманевров противника Бравая Вольница несла заметные потери — там, где прошла колонна, земля была усеяна трупами рогушкоев, но среди них попадались и человеческие тела.
Орда приблизилась к Башону, где храм хилитов, обезлюдевший и забытый, уже начинал потихоньку разваливаться.
Когда голова колонны показалась на Аллее Рододендронов, рогушкои остановились. Шестеро атаманов, выделявшиеся нагрудниками из кольчуги, посовещались, вглядываясь в ущелье Сумрачной реки, ведущее к туманным склонам далекого Хвана. Решение не заставило себя ждать — характерным шагом вприпрыжку на полусогнутых ногах колонна рогушкоев двинулась на запад по аллее, под тенистыми кронами огромных рододендронов. Получив сообщение из Башона, Этцвейн вспомнил мальчишку по имени Мур, одиноко рисовавшего узоры в теплой белой пыли под деревьями. В конце Аллеи Рододендронов, когда перед ними открылись просторы западного Бастерна и Шемюса, атаманы снова задержались. По всей колонне, цепочкой, был передан новый приказ. Две дюжины бойцов, замыкавшие шествие, разошлись и спрятались в кустах по обеим сторонам дороги. Их ятаганы, по существу, лишали кавалерию возможности преследовать колонну рогушкоев по пятам — теперь добровольцам приходилось отступить и обогнуть аллею с севера или с юга.
Сойдя с главной дороги, рогушкои отправились наискосок к югу, в предгорья Хвана. Над ними возвышался Козанский обрыв — далеко выступающее пологое плечо горного кряжа, обрывающееся утесами светло-серого известняка, испещренными древними кельями и туннелями.
Рогушкои приближались к основанию утесов. С запада появилась рота Бравой Вольницы, а с востока подоспела кавалерия, ранее обстреливавшая колонну с тыла. Перейдя на бег трусцой, рогушкои спешили к Хвану, растянувшись всей колонной под Козанским обрывом. Из пещер и трещин утесов снопами брызнули яркие нити халькоидных снарядов. С востока открыла огонь кавалерия. С запада обрушился другой ослепительный шквал.
Большие плакаты — лиловый, зеленый и голубой текст на белом фоне — объявляли о создании нового правительства Шанта:
«Бравая Вольница освободила страну. Население радостно празднует единение Шанта.
Аноме милостиво уступает власть открытому для всех и ответственному перед всеми правительству, состоящему из Пурпурной палаты патрициев и Зеленой палаты кантонов.
Новое правительство уже издало три манифеста.
Ошейников больше не будет!
Система выплаты крепостных задолженностей радикально изменяется!
Религиозным режимам запрещается совершать уголовные преступления!