Дарья Velinkor
Деревенщина: Рождественская песнь
Город встретил Новый 1820 год. Над белевшим Петербургом разлилась молоком ночь. Часы с кукушкою в двухэтажном голубом домике супротив церкви пробили полночь. А Егорушке нашему ненаглядному всё не спалось.
— Ты чего? — сонно пробормотала, потирая глаза, сидящая в кресле Паула.
— Ничего. Спокойной ночи — прошептал Егор.
— Не нравится, что ли?
— Чего-о? — затянул мальчишка — Чего не нравится-то?
— Как чего? Рождество — ухмыльнулась девушка — Душа в ад просится? Признавай, просится!
— Нет, я привык уже. Хорошо мне! — Егорушка насупился и уткнулся взглядом в пол — Спать не хочется просто. Большой я или нет, в конце-концов? Сам могу решить, когда лечь, а когда встать!
— Можешь, конечно, вот только мне придётся одной в церковь с утра тащиться. Неужто бросишь свою матушку?
— Да тут тащиться-то!.. — малыш указал на окно и виновато взглянул на Паулу — Может быть мне сказка поможет?
Хозяйка лениво вздохнула, потянулась и слезла с нагретого местечка. Она подхватила Егора и потащила юнца по лестнице, прямиком в скромную, но от того не менее уютную комнатушку. Детёнок наскоро был укутан в пуховое одеяло, воткнут щекою в гусиную подушку, а в руках, в обнимку у него красовался уродливый ярморочный чёрт.
— Готов? — просипела Павлуша.
— Угу — замычал Егорушка.
— Жил-был на свете маленький ангелочек…
Егор перевернулся на спинку и уставился на мать.
— Была у этого ангелочка мечта, чтоб в Христово Рождество сам Иисус пришёл к нему и воздал добро…
Малыш заёрзал.
— Когда в домике светлой девочки Софьи вешали праздничные украшения, ангелочек обратился игрушкою и сел на Ель в ожидании Христа…
Егор чихнул. Паула поёжилась:
— Ну чего ты? Это я шучу, дурачок. Сейчас будет тебе хорошая сказка…
— И эта неплохая. Правда! Только вот ангелы такие странные, знаешь, мам? — мальчишка уставился на окно — На человеков самих совсем непохожие. Убогие.
— Буквально, Егорушка, буквально — Паула настороженно следила за сынишкой — Забудь-ка, а? Давай про поросят расскажу, хочешь? Что-то ты разволновался совсем. Успокаиваться надо.
Мальчишка завертелся на месте:
— Услышал, что ты о Нём говоришь и теперь смотрит. Ну, пошёл, пошёл! — детёнок выскочил из-под одеяла и давай барабанить по подоконнику. Паула — за ним. Начала всматриваться — пусто.
— Не улетает, мам, убери его! Или лучше просто спрячемся!
— Да кого его-то? — девушка начинала злиться, решив, что сынишка её разыгрывает. Егорушка прыгнул на подоконник и шлёпнул матушку по лбу.
— Смотри! Только осторожно.
Ровно в полуметре от окошка, над землёю, порхало нежнейшее создание. Светлый лик, искренне добрые глаза, белокурые волосы, слегка розовые щёчки, голубые ангельские глаза, белоснежно чистые, сверкающие крылья — перо к перу, руки сложены в молитвенной позе, а ноги скрыты за длинным подолом рубахи — такой же идеальной, как и всё остальное. Паула приоткрыла рот от удивления. Оно выглядело точь-в-точь как на иконах. Совершенно. Божественно.
— А зачем смотрит, не знаешь? — девушка словно по повелению шагнула вперёд, но дальше, чем на шаг двинуться не могла — её за подол юбки крепко держал Егор.
— Подглядывает и подслушивает, что о Нём говорят. Все Они нечестные. Ну, для нас нечестные, Там-то слежка в порядке вещей! — ребёнок потряс кулачком из-за матери.
— Боишься Его? Не нравится? Ангел же — она вдохнула полной грудью — Но каков… — глаза девушки жадно сияли. Ангелочек наконец моргнул и состроил жалобную гримассу.
— Пойдём отсюда, а, мам? — Егор тихонько зашептал, но Паула не могла оторвать взгляда, будто застыла. Она о чем-то думала — Ну пойдём, мам! — малыш захлюпал — Быстрее, мам!
— Тише-тише. Идём, да, идём — тяжело дыша зашипела девушка — ты только глянь… А? — рука сама собою потянулась к окну.
Ангел, словно в ответ, приблизился к ставням и блаженно заулыбался.
— Не спустимся мы — Егорушка зарылся в подол — Ой, не надо было тебе показывать, не надо… теперь он знает — его видели.
— А что это нам даёт? — всё с таким же трепетом продолжала девушка — Он божественен… Не убьёт же Его создание нас? Не создано для этого.
— Может и не убьёт, но петь будет.
— Зачем, Егорушка? — Паула на секунду отвела взгляд от окна и вздрогнула — детёныш посинел и скукожился где-то в складках её юбки — Ну что ты томишь?
— Да если ж я расскажу — он всё поймёт! Не чаруйся им, мам, ну, пожалуйста! Ради меня!
— Глупости какие! Чтоб я… — Паула мгновенно пришла в себя и теперь прятала глаза, изо всех сил стараясь не смотреть на посланника Божия. Тот уже не отрывал взгляда и вовсе перестал моргать. Он лишь свято улыбался, казалось, выжидая момента, когда домашние переживут все стадии от отрицания к принятию. Ангел, плавно порхая, двигался к окну.