Идет медведь и ревет:
Скрипи нога, скрипи липовая,
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит,
На моей шерстке сидит,
Мое мясо варит,
Найду — задеру!
Ворвался медведь к старикам в избу и ещё пуще заревел:
Скрипи нога, скрипи липовая,
Все по сёлам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит,
На моей шерстке сидит,
Моё мясо варит!
Задеру!!!
Заплакали дед с бабкой:
Прости нас, медведушка, бедных да больных. Старые мы стали, немощные, оголодали совсем, по хозяйству не управляемся!
Пожалел медведь стариков и остался с ними жить, помогать по хозяйству.
И втроём они зажили счастливо, ещё лучше прежнего.
На том конец моей сказке. Да что сказке! Говорят, это и правда было, только не в нашей деревне.
Алёнка: Осиповна, отпусти к Таньке!
(Открывается дверь, входит сама Танька — девочка на два года старше Алёнки)
Танька: Здравствуйте…
Повитуха: Проходи, раз пришла. Чё пришла-то?
Танька: Вязать пришла.
Повитуха: Садись, вяжи.
(Танька садится на лавку у печки, раскладывает своё вязание.)
Повитуха(Алёнке): И ты давай, вяжи, давай, тоже.
Алёнка: Не умею толком…
Повитуха: А ты учись давай. Танька-то вяжет, и ты вяжи!
Танька: Твои на рынок до утра уехали, сказали. Я с тобой ночевать буду. Чтоб не страшно…
(Алёнка находит клубочек, вяжет)
Повитуха: Чего ей страшно, она же со мной!.. А ты можешь домой пойти себе…
Алёнка: Осиповна! Танька с нами будет! (Путается в нитках)
Повитуха: У, неумеха, как спицы-то держишь! Смотри на Таньку!
(Осиповна достаёт из-за пазухи фляжку, — фляжка пуста).
Так, девки. Пойду я схожу по делу. Лекарство скончалось. Я туда-обратно, не скучайте тут. Зелья подбавлю и вернусь.
Танька: Идите, идите, бабушка. Мы скучать не будем.
Повитуха: Алёнка! Матери ни слова, что я уходила. Я туда-обратно! А если вы ляжете спать, то клубки просто так не бросайте. Понятно? Помнишь, кто такие шишиги? Клубочки — это ихние детки! Увидят — утащут. Поняла?
Я туда-обратно!
(Уходит)
Танька: Осиповна ведьма! Ведьма одноглазая!
Алёнка: Мать сказала, что она людей лечит…
Танька: Вчера в деревне мертвый ребёнок родился, так она его унесла и никто не знает, куда унесла. А одна баба моей матери сказала, что ребёнка этого Осиповна сама и умертвила, когда роды принимала. Она и повитуха, потому что детским мясом живёт, — ни кола ни двора. Мы вчера залезли в её сарайчик, а там целая корзина маленьких костей! Кости все белые — аж светятся. И ещё у неё лук в чулке висит, Ленка говорит, что это не лук, а детские головы, поняла? Дай бог, чтоб мы с тобой до утра живыми остались!
Алёнка: А что делать-то?
Танька: Давай под порог соли насыпем, ведьмы соли боятся.
Алёнка: Соль-то последняя осталась…
Танька: Высыпай всю! Жизнь дороже! Ты все окна запри, а я дверь хорошенько закрою! Пусть только попробует войти, хищница одноглазая!
(Запирают окна и дверь на засовы, баррикадируют коромыслом, лопатой, лавками, сами прячутся на печи)
Алёнка: Как вязать будешь — не видно же ничего!
Танька: И керосинки нет!
Алёнка: ты не знаешь, кто такие шишиги?
Танька: Кто?
Алёнка: Осиповна рассказывала, что в темных углах живут какие-то шишиги…
Танька: Её родственники, наверное.
Это кто-то вроде вурдалаков или мертвецов…
Алёнка: Родственники? А что, если она их с собой привела, и прячутся где-нибудь…
Танька: Давай в печке уголёк поищем, зажжём хоть лучинку…
(Раздается голос повитухи за дверью)
Скрипи нога, скрипи старая!
Все по селам спят,
По деревням спят,
Алёнка не спит,
Носки вяжет!
Открывай!
Алёнка: Как мы ей не откроем?
Танька: Ага, пусти её, ведьму! Сейчас время к полночи подойдёт, так она нами и полакомится!
Повитуха: Открывай говорю! Открывай! Ты что, забыла, кто такие шишиги?
Алёнка: Откроем!
Танька: Не смей!
Повитуха: Вот курицы конопатые! Удрали, или закрылись? Или удрали? Где ж искать-то теперь? Курицы! Поубиваю! (Колотит в дверь ногами)