Кому-то кикимора болотная спать мешала, щипала, посудой гремела, вещи попрятала, мусор по дому разбросала. Даже шнуры электрические погрызла. Всем от ее проделок досталось. Слухи теперь по деревне самые невообразимые ходили.
Баба Зина заверяла, что все это натворил злой банник, который из ее бани выбежал. Петр Алексеевич в случившемся подозревал Анну Михайловну, уж больно женщине не нравилось его увлечение алкоголем. Валентина Павловна вместе с Захаром Петровичем поутру в церковь сходили, свечку поставили – им не впервой было. А Лизонька порыдала, порасстраивалась, да и заела горе тортом, после чего заказала себе парик в интернет-магазине, до свадьбы прийти должен был.
Весь день Древич, Копытыч и Шатун на крыше дома просидели, слушая сплетни о бесчинствах кикиморы. Стыдно добрым духам было за то, что не смогли ночью жителям деревни помочь.
- Лизоньку мою остригла, - никак не мог успокоиться Древич, - свадьбу под угрозу срыва поставила. Бедная девочка из дома теперь не выходит!
- Лизонька твоя в двери уже не пролазит, поэтому и не выходит, - ухмыльнулся Шатун, - а вот то, что кикимора все бутылки у Петра побила – это печально. Чем же я теперь зимой в берлоге согреваться буду?
- Ничего страшного, переживешь, - заверил лешего Древич, и переключился на полевика, - а ты зачем бабу Зину испугал, на глаза ей показался?
- Это на что ты намекаешь? – обиделся Копытыч, - на то, что у меня внешность отталкивающая?
- На сопли-слюни твои намекаю, - передразнил полевика домовой, - которыми ты на бабу Зину начихал.
- Скажи спасибо, что я там копыта не отбросил, - попытался надавить на жалость Копытыч, - аллергия ведь у меня.
- Это ты лучше бы спасибо сказал, бабе Зине, что она там сама копыта не отбросила.
- Легко! – ухмыльнулся Копытыч, - прямо сейчас схожу и поблагодарю ее, - заверил он Древича, делая вид, что засобирался.
- Сиди уж, - схватил домовой полевика за руку, испугавшись, что он и вправду сейчас к бабе Зине наведается.
Так и просидели они до вечера на крыше самого высокого дома в деревне, кикимору карауля. Солнце уже медленно за горизонтом скрываться начало, окрашивая закатное небо красными, ярко-оранжевыми и нежно-розовыми лучами.
- Облака красные и мошкара столбом вьется, - заметил Шатун, - завтра дождь будет.
- Хорошо бы, - обрадовался Копытыч, - давно пора. Поля уже подсыхать начинают.
- Смотрите! Вон там, у леса, бежит кто-то. Не кикимора ли? – всполошился Древич.
- Она самая, - потирая руки согласился полевик, - ну что, в погоню?
- Подожди ты, - остановил Шатун импульсивного полевика, - посмотрим вначале, к кому она в дом заберется, там и поймаем.
Притихли добрые духи, затаились. Начали за кикиморой наблюдать.
Миновала кикимора поле, ненадолго возле дороги замешкалась, посмотрела по сторонам, юркнула к Анатолию Борисовичу в огород и давай на заборе качаться. Уронила забор, принялась ведра с лейками в колодце топить, затем с грядок все посадки выдергивать.
- Ох, морковку то за что! - схватился за сердце полевик, - нет-нет-нет, тыкву не тронь! Ай, - отвернулся Копытыч в сторону, не в силах больше на ужасы такие смотреть, - вандал маленький - расхититель огородов.
- Тише ты, Копытыч! – шикнул на него домовой, - выдашь нас. Думаешь, мне сегодня приятно слушать было, каких она дел наворотила?
- Но ты же слушал, не смотрел. А у меня сердце кровью обливается. Сколько сил в эти посадки вложено!
- Ничего, - успокоил друзей леший, - когда поймаем ее, уму разуму научим.
Тем временем кикимора уже перебралась в соседний огород, принадлежащий семье Душкиных. Там она все белье, сушившееся на свежем воздухе, с веревок сорвала и в грязи испачкала. Когтями клеенку тепличную в клочья порвала, пугало соломенное сломала и дровяник раскидала.