— Я не имею права задавать вам вопросы, Фаншона Фадэ, — сказал он, — и я не знаю, намерены ли вы сделать моего сына счастливым или несчастным на всю жизнь. Но я знаю, что он вас сильно любит. Если бы я был на вашем месте и желал, чтобы меня любили ради меня, я бы сказал себе: Ландри Барбо любил меня в лохмотьях, когда все отворачивались от меня, и даже его родители были неправы и считали это большим грехом. Он находил меня красивой, когда все отрицали эту возможность даже в будущем; он любил меня, несмотря на все неприятности, которые ему доставляла эта любовь; он любил меня вблизи и издалека; и я не могу не верить ему и хочу, чтобы он был моим мужем.
— Все это я уже давно говорила себе, дядя Барбо, — ответила Маленькая Фадета, — но, повторяю, мне было бы противно вступить в семью, которая краснела бы за меня и только из слабости и сожаления согласилась бы на этот брак.
— Если только это вас удерживает, Фаншона, то вы можете успокоиться, — сказал дядя Барбо — семья Ландри уважает вас и желает вас принять. Не думайте, что мы к вам изменились из-за вашего богатства. Не бедность ваша нас отталкивала, а дурные слухи, которые ходили про вас. Если бы они были основательны, ни за что бы я не согласился на ваш брак, хотя бы Ландри должен был умереть. Но я хотел разузнать подробнее об этих слухах и нарочно отправился в Шато-Мейлан и справлялся о вас повсюду, где мог. Теперь я вижу, что мне говорили о вас неправду, так как вы девушка разумная и честная, что Ландри всегда с жаром старался мне доказать. Итак, Фаншона Фадэ, я прошу вашей руки для моего сына, и если вы окажете «да», — он будет здесь через неделю.
Это открытие, которое Фаншона предвидела, доставило ей большую радость. Но она не хотела этого показать, чтобы сохранить уважение своей будущей семьи, и потому ответила очень сдержанно.
Тогда дядя Барбо сказал ей:
— Я вижу, мое дитя, что в вас таится враждебное чувство против меня и моей семьи. Но не требуйте от пожилого человека извинений, удовольствуйтесь добрым словом. Я говорю вам, что вас будут любить и уважать, и вы можете положиться на дядю Барбо, потому что он никогда никого не обманывал. Поэтому поцелуйте меня в знак примирения, как опекуна, которого вы сами избрали, и как отца, который хочет вас принять.
Маленькая Фадета не могла дольше противиться. Она обняла обеими руками дядю Барбо, от чего старик совсем расчувствовался.
XXXVII
Вскоре после того был сговор. Свадьба была назначена по окончании траура Фаншоны; теперь надо было призвать Ландри. Вечером в день сговора тетушка Барбо пришла благословить и обнять Фаншону и рассказала, что при известии о предстоящей женитьбе брата Сильвинэ снова захворал; потому она просила, чтобы подождали еще несколько дней и не вызывали Ландри, пока не удастся вылечить Сильвинэ или утешить его.
— Вы сделали ошибку, тетушка Барбо, — сказала Маленькая Фадета, — подтвердив Сильвинэ, что он видел меня наяву у своей кровати при выздоровлении. Теперь его мысль будет бороться с моей, и я не смогу лечить его во время сна. Возможно даже, что он меня прогонит, и мое присутствие только ухудшит его болезнь.
— Этого я не думаю, — сказала тетушка Барбо. — Как только он себя почувствовал дурно, он лег и сказал: «Где же эта Фадета? Мне кажется, что она может мне помочь. Разве она не придет?» Я ему сказала, что пойду за вами, и он был, кажется, очень доволен и в большом нетерпении.
— Я иду, — ответила Фадета, — но теперь я должна иначе взяться за дело. Повторяю, то, что мне удалось, когда он не знал о моем присутствии, не подействует теперь.
— Разве вы не берете с собой каких-нибудь снадобий или лекарств? — спросила тетушка Барбо.
— Нет, — сказала Фадета, — его тело здорово, я занята только его духом. Я попробую заставить мой дух войти в него, но за успех я не ручаюсь. Я только могу вам обещать, что я терпеливо буду ждать возвращения Ландри и не буду просить вас вызывать его, пока мы не сделаем все возможное, чтобы излечить его брата. Ландри сумел так внушить мне это, что он одобрит мое поведение, хотя это и отдаляет его приезд и его радость.
Когда Сильвинэ увидал около своей постели маленькую Фадету, он сделал недовольное лицо и не хотел ответить ей, как он себя чувствует. Девушка хотела пощупать его пульс, но он отнял руку и отвернулся от нее. Тогда Фадета сделала знак, чтобы их оставили одних. Когда все вышли, она потушила лампу. В комнату падал только свет полной луны. Фадета подошла к Сильвинэ и повелительным тоном, которого он послушался, как ребенок, сказала:
— Сильвинэ, дайте мне ваши руки и ответьте мне правду; я пришла сюда не ради денег; если я взяла на себя труд ухаживать за вами, то не ради такого дурного приема и неблагодарного отношения. Обратите внимание на то, что я у вас спрошу, и на то, что вы мне скажете, потому что вы не можете меня обмануть.