— А когда бываешь в дурном настроении, то ничего и не выдумаешь, — возразила маленькая Мари.
— А ты никогда не бываешь в дурном настроении?
— О, нет! Никогда. А для чего?
— Ну, конечно, это ни для чего не нужно; но как этому помешать, когда есть неприятности? Бог знает, однако, что и ты их не была лишена, моя бедная малютка; ведь ты не всегда была счастлива.
— Это верно, мы много страдали, бедная моя мать и я. У нас бывало горе, но мы никогда не теряли мужества.
— Я не терял мужества ни при какой работе, — сказал Жермен, — но нужда меня раздражала бы, так как я никогда ни в чем не нуждался. Моя жена сделала меня богатым, и я им остаюсь и посейчас; и я буду богат, пока буду работать на хуторе; это будет всегда, надеюсь; но у каждого должно быть свое горе! Я страдаю иначе.
— Да, вы потеряли вашу жену, и это ужасно жалко!
Правда.
— О, я очень ее оплакивала, Жермен! ведь она была такая добрая! Знаете, не будем больше о ней говорить; а то я опять о ней заплачу, все мои горести хотят ко мне вернуться сегодня.
— Это правда, она очень тебя любила, маленькая Мари! Она очень высоко ценила тебя и твою мать. Полно! ты плачешь. Послушай, дочка, я не хочу плакать, я…
— И вы однако плачете, Жермен! Вы тоже плачете! Разве может быть стыдно человеку оплакивать свою жену. Не стесняйтесь, полно! Я разделяю наполовину с вами это горе.
— У тебя доброе серце, Мари, и мне хорошо плакать с тобой. Но приблизь же свои ноги к огню; твои юбки тоже совсем мокры, бедная девочка! Послушай, я сяду вместо тебя к мальчику, а ты погрейся получше.
— Мне достаточно тепло, — сказала Мари, — и если вы хотите сесть, возьмите кончик плаща, а мне очень хорошо.
— В самом деле здесь недурно, — сказал Жермен, садясь совсем близко от нее. — Один только голод меня немного мучает. Вероятно, уже часов девять, и мне было так трудно итти по этим скверным дорогам, что я чувствую себя совершенно ослабевшим. А ты разве тоже не голодна, Мари?
— Я — нисколько. Я не привыкла, как вы, есть четыре раза в день, и я столько раз ложилась спать без ужина, что один лишний раз меня не удивляет.
— Ну, что же! это удобно — такая жена, как ты; не нужно много расходов, — сказал Жермен, улыбаясь.
— Я не жена, — сказала простодушно Мари, не замечая того, какой оборот принимали мысли крестьянина. — Что вы, бредите?
— Да, кажется, — ответил Жермен, — может быть, я и брежу от голода!
— Какой вы обжора! — возразила она, немного развеселившись, — ну, что же, если вы не можете прожить пять или шесть часов без еды, разве нет у вас дичи в мешке и огня, чтобы ее приготовить?
— А, чорт возьми! это хорошая мысль! Но как же быть с подарком моему будущему тестю?
— У вас шесть куропаток и заяц! Я думаю, вам столько не нужно, чтобы насытиться.
— Но если это делать без вертела и без тагана, все обратится в уголь.
— Да нет же, — сказала маленькая Мари, — я берусь испечь это под золой и ничуть не продымить. Разве вы никогда не ловили в полях жаворонков и не пекли их между двумя камнями? Ах, я и забыла, ведь вы никогда не были пастухом! Ну вот, ощиплите эту куропатку! Не так сильно! вы ей обдираете кожу!
— Ты могла бы ощипать другую, чтобы мне показать!
— Значит, вы хотите съесть целых две. Какой вы обжора! Ну, вот они и ощипаны. Я буду их печь.
— Ты была бы прекрасная маркитантка, маленькая Мари, но, к несчастью, у тебя нет погребца, и мне придется пить воду из этого болота.
— Вам, наверное, хотелось бы вина, не так ли? может быть еще кофе? Вы думаете, что вы на ярмарке, в беседке! Позовите трактирщика: ликера искусному пахарю из Белэра!
— Ах! маленькая злодейка, вы смеетесь надо мной. А разве вы сами не выпили бы вина, если бы оно у вас было?
— Я, я выпила сегодня вечером, с вами, у Ревекки, во второй раз в жизни; но, если вы будете благоразумны, я дам вам вина, почти бутылку и еще очень хорошего!
— Как, Мари, ты, значит, действительно колдунья!
— Разве вы не имели глупости спросить целых две бутылки вина у Ревекки? Вы выпили с вашим маленьким одну, а я едва проглотила три капли из той, которую вы поставили передо мною. А вы, не посмотрев, заплатили за обе.
— Ну, и что же?
— Ну, вот я и положила ту, которая не была выпита, в свою корзинку, так как подумала, что вы или ваш мальчик захотите пить в дороге; и вот она.
— Ты самая догадливая девушка, какую я когда-либо встречал. Подумайте! и она еще плакала, это бедное дитя, когда выходила из трактира, и это не помешало ей подумать больше о других, чем о себе. Маленькая Мари, человек, который на тебе женится, не будет дураком!