Мать поохает, пожалеет кровиночку, да денежку сунет. На, мол, Санечка, купи себе пряничка.
Старший Михаил скопил со временем деньжат, купил коня и кобылу на племя, стал лошадей разводить. Дом добротный построил. Уважение заслужил, все по имени-отчеству его кличут: Михайло Иваныч. А Саньку всё Нытиком называют.
Темнее тучи Санька ходит, косится на брата, копит злобу. А в глаза улыбается, по плечу похлопывает.
И решил не хуже зажить любой ценой. Всю голову сломал, пока думал. Как стемнело, пошёл Нытик к ведьмаку. Дурная слава о том ведьмаке шла, обходили его деревенские десятой дорогой.
–Чего припёрся? – поприветствовал Нытика ведьмак.
–Я это… хочу быть на месте брата! Чтоб и дом, и деньги, и конюшня моими были, – выпалил Санька.
– Ишь ты! А брата куда?
–Ну… конюхом при конюшне будет, хорошие работники завсегда нужны. А жена его у меня в прислугах ходить будет. Кофий мне подавать.
Расхохотался ведьмак, как филин заухал:
– Ладно. Хы-хы… Два червонца, деньги вперёд… Слушай сюда. Пойдёшь к Михаилу в дом незаметно и сделаешь как скажу…
На другой день едва дождался Нытик, когда брат с женой из дома уехали, пробрался тихо мимо конюха и юркнул в дверь. Огляделся: нет никого. Схватил щепоть соли из солонки, отломил кусочек хлеба от каравая. Стал рыться в одежде, выбирая рубаху. И вдруг замер, услышав голосок:
– Дядя Саша, ты чего ищешь?
Глянул на печь, а там дочь Михаила сидит, играет со своей городской куклой.
Чуть в штаны на надел Нытик от страха. Стал лепетать, что в голову пришло:
– Варенька… я рубаху порвал, у тятьки возьму, а потом верну. Не говори никому, эге?
– Ладно, не скажу, – пообещала Варя. – Дядя Саша, да ты бы у тяти спросил, он тебе сам рубаху даст.
– Я знаю, тятька твой добрый.
Перевёл дух Санька и поспешно ушёл со своей добычей.
И начались с той поры неприятности у Михаила. Цыгане свели со двора племенного жеребца Лютика. Средь бела дня волки загрызли любимую кобылу Лиску… И самое страшное: захворала дочь Варенька. Стала грустной, сонливой, ручки-ножки прозрачные; перестала играть со своей любимой куклой. Худеет и тает на глазах.
Доктор приезжал, руками развёл. Неизвестная болезнь, говорит, в Питер везти надо к профессору.
Надо так надо, чего не сделаешь ради дочки единственной. Стали собираться в дорогу, Иришка свои и Варины вещи укладывает, чтобы в Питерскую больницу ехать.
Варенька наблюдала, как мать рубашонки и платья перебирает, и вдруг вспомнила:
– А дядя Саша рубашку тятину вернул? Синюю такую с вышивкой.
– Он брал рубашку? Вот эту? – удивилась Ирина.
– Да, эту. Значит, вернул, как обещал. И хлебца кусочек отщипнул, он наверно кушать хотел…
– Расскажи всё подробно, Варенька…
Варя рассказала.
– Ох, неспроста этот завистливый братец здесь рыскал, – нахмурилась Ирина.
– Мам, а мы поедем в Питер?
– Нет, Варенька, мы поедем в монастырь, как дядя Антип советовал.
Вышла Ирина во двор, переговорила с конюхом, велела запрягать тарантас, не мешкая.
А Санька Нытик сидит ждёт, когда на него богатство посыплется. Стал злиться, беспокоиться: лишней копейки нет, жена поедом ест, хоть домой не приходи. Что-то не так пошло.
Сунулся, было, к ведьмаку, да то его на порог не пустил.
Мается Нытик, плохо ему, тошно ему. Тянет его душонку поганую в дом к брату, а почему – понять не может. Едва ночь пережил.
Утром пришёл к Михаилу Санька Нытик, колотил в закрытые ворота, пока не выглянул на шум конюх Антип.
– Чего шумишь, уехали хозяева.
– Куда уехали?
– А я почём знаю? По своим хозяйским делам.
– Впусти меня!
– Не велено, – буркнул Антип.
– Это как – "не велено"? Не узнал, что ли? Я же брат Мишкин.
– А мне что? Хоть брат, хоть сват… Ирина Матвеевна сказала не пускать.
Санька Нытик и сам не знал, зачем пришёл, кружил вокруг дома до вечера. Совсем худо ему стало, трясётся весь, то в жар, то в холод его кидает. Едва до дома доплёлся и повалился на лавку.
В избу влетела разгневанная Анка.
– Где ходишь весь день? Корова заболела, еле привели сейчас с пастухом. Да вставай, разлёгся тут! Сдохнет корова, тогда сами околеем!
– Я вперёд коровы околею… Анка, мать позови…
Анка разразилась бранью, но мать позвала.
– Мама, куда Мишка уехал?
– Я не знаю. Да зачем он тебе? Тебе дохтур нужен.
– Скажи, как приедет, поговорить надо.
Дорога до монастыря не близкая. Трясётся с по пыльной дороге тарантас, устали путники. Прикорнула Варя на подушке, спит беспокойно, мать её по головушке поглаживает. А вот и монастырь показался, слава богу, приехали.