-- Кого надобно?
-- Где батюшка?
-- Навоз чистит.
-- Зови его скорей: владыка приехал!
Девчонка всплеснула руками и помчалась, как сумасшедшая. Владыка быстрой поступью прошел в залу. В зале было по-крестьянски просто. Домотканые половички дорожками тянулись по белому полу, у стен приткнулись столы, покрытые холстинками, синими и красными, неуклюжие стулья с волостного базара дополняли меблировку. Единственным украшением этой обширной комнаты были портреты многочисленных владык на стенах, в темных рамах, -- все те, при которых служил о. Андроник. Да еще на видном месте -- ставленническая грамота. Впрочем, усмотрел зоркий взгляд владыки еще гитару, скромно поставленную в уголок за накрашенный посудный шкаф
Владыка сел, не сгибая спины, на стул, напоминая в этом положении монаха в церкви.
-- Поторопите! -- резко сказал он.
И, перебирая четки, стал смотреть в угол на гитару.
Благочинный поспешно вышел в соседнюю комнату, натолкнулся там в темноте на стол посредине, услыхал где-то поблизости шепот и пошел на него. Проник еще в одну дверь и различил в тусклом свете окна две громоздкие фигуры, что-то перебиравшие.
-- Кто здесь? -- спросил он.
-- Да мы, -- отозвался знакомый голос протодьякона.
-- А о. Андроник!?
-- Да вот он!
И благочинному показалось, что протодьякон захлебывается от смеха.
-- Что ж вы, о, Андроник! -- заспешил благочинный, -- ведь, ждет владыка!
О. Андроник шумно шептал в темноте:
-- Пропал... будь он неладен.
-- Да что такое?
-- Никак не могу подрясника найти!
Благочинный взволновался:
-- А владыка ждет! Да где вы его снимали?
-- Пес его знает! С утра снял, позабыл.
-- Один он у вас, что ли?
-- Есть... да в шкапу, а шкап-то заперт, как на грех. И чего попадья на старости лет запирать вздумала?..
Благочинный тоже принялся шарить.
Он нащупал что-то тонкое и длинное, с широкими рукавами, подумал, что это ряса, и, растопырив ее в руках, предложил о. Андронику надеть хоть рясу вместо пропавшего подрясника. О. Андроник про себя удивился: откуда тут взялась ряса, но поспешно полез в нее, затем направился к зале, на ходу оправляясь.
И в недоумении остановился:
-- Чего-то ряса-то тонкая, не моя словно, да и ворот не найду. Посветили бы хоть.
Протодьякон зажег спичку.
И все трое духовных присели от хохота: на батюшке комично болтался матушкин домашний капот с красными цветами по желтому полю. Некоторое время духовные молчаливо сгибались, поджимая животы, в беззвучном смехе. Но в зале послышалось нетерпеливое покашливание владыки, и благочинный поспешно принялся стягивать с о. Андроника капот, сердито шепча:
-- Валяйте в рубашке... на мою голову!
О. Андроник хотел что-то возражать, но благочинный и протодьякон начали подталкивать его.
И вытолкнули в залу.
Владыка с строгим недоумением воззрился на громадного мужика, неожиданно ввалившегося в залу, от красной рубахи его перевел взгляд на багрово пылавшее лицо. По седой львиной гриве тотчас догадался, что перед ним священник.
-- Что это за маскарад? -- грозно нахмурился он.
О. Андроник шумно сделал земной поклон и благоговейно поцеловал руку владыки:
-- Простите, владыко святый... не знаю, куда подрясник задевал! А не посмел вас задерживать...
-- Разве вы дома всегда так?
-- В работе иначе невозможно!
Чуть заметная усмешка прошла по лицу владыки и так осталась.
-- Тем лучше, -- сказал он, смеющимися глазами осматривая о. Андроника, -- что вижу вас без прикрас, как описывали. Полагаю, что и апостолы при работе имели такой же вид. Не смущайтесь.
И он быстро, твердо, точно стал задавать вопросы, желая знать все о жизни прихода и священника. О. Андроник уже оправился от смущения и отвечал обстоятельно. Видя, что гроза миновала, в зал бесшумно проникли благочинный с протодьяконом и почтительно стояли в отдалении: благочинный, с лицом, ничего не выражающим, кроме внимания к словам владыки, протодьякон же -- багровый и испуганный желанием прыснуть со смеху при необычайном виде священника в красной рубахе и рыжих, пропахших навозом сапогах.
-- Хорошо еще -- не в лаптях.
И протодьякон набирал побольше воздуха в грудь, чтобы затушить смех, отчего получал вид утопленника,
-- И не желали бы на лучший приход? -- спрашивал владыка.
-- Нет, -- твердо отвечал о. Андроник, -- прежде это имело смысл, да и то не уходил, упрашивали прихожане. Теперь же... жизнь прожита, дети выращены. Здесь целое поколение взросло на моих глазах, всех по именам знаю. Как уйду? Зачем? Не мог бы. Да и хозяйство... В другом месте зачинать его -- сил не хватить, а без него я не могу...