За ужином Наталья Кузьминична чрезвычайно возбуждена, сборы на покос волнуют ее, она вспоминает, как и сама, бывало, ездила на пожню. Теперь она больна, косить не может, ее на месяц освободили от работ. Она рассказывает: «Я косильница-то была хорошая. Я как бывалошная, у меня у одной брусок-то к поясу подвязан. Я всегда напереди шла». Николай Леонидович снаряжается, — он спрашивает стеганку, берет у Натальи Кузьминичны ее косу.
Есть в этих сборах, в этом возбуждении что-то праздничное, древнее-древнее, радостное, что выходит уже за пределы чисто хозяйственной, практической задачи, — на покосе можно и удаль свою показать, и мастерство. Тут важен не один лишь результат, не одно лишь количество скошенного сена, но и все, что с этим сопряжено. Люди видят в работе и артистическую ее сторону, то, что называется поэзией земледельческого труда.
Наталья Кузьминична говорит, что мужики небось и вина припасли, сегодня ведь бабы за ягоды наторговали. Николай
Леонидович рассказывает, что велел шоферу купить на двоих четвертинку. Ему не сидится в избе, он выходит на улицу и ложится в ожидании машины на траву под окнами.
Темно. Осветив фарами дорогу, мчится с горы машина, — но это не наша, чужая. Наконец и наша пришла — в кузове полно народу. Николай Леонидович лезет в кабину, хлопает в ночной тишине дверка, машина трогает с места и катится под гору.
День, как и все эти дни, жаркий. Из окон нашего дома видна улица, с булыжным шоссе посредине. Сперва — широкая полоса земли, поросшая мелкой травкой, какая растет обычно на утоптанной земле деревенской улицы, затем — такая же зеленая канава, над канавой возвышается белая на солнце полоска шоссе, идущего круто под гору, а за шоссе — темная стена другой канавы, с ярко-зеленой узкой кромкой травы, подступившей к плетням на той стороне улицы. По шоссе то и дело проносятся машины: грузовики, самосвалы, изредка «Москвич», довольно часто — «газик», совсем редко, так что это выглядит событием, — «Победа». В гору машины идут натужно, с глухим рокотом, под гору — стремительно и тихо, выключив моторы. Много велосипедов и мотоциклов. Велосипедисты проносятся под гору, не работая педалями, пригнувшись к рулю, с ураганной скоростью, с шумом от трущейся о булыжник резины. Иногда, лениво погромыхивая, проедет телега, запряженная крупной, тяжелых статей лошадью. Лошади здесь хороши — владимирские тяжеловозы, похожие на тех коней, какие носили на себе былинных богатырей. Они буланые или соловые, с длинными почти белыми хвостами и гривами, которые как бы выцвели на солнце.
Но больше всего на дороге пешеходов — баб-ягодниц. Они идут обычно небольшими группами. В гору, с базара, они идут медленно, с порожними корзинами, в которые воткнуты стеганки, платки с торчащими из них белыми батонами, иногда надломленными. А под гору, на базар, женщины почти бегут, согнув колени, пригнувшись под тяжелой ношей — двумя корзинами с ягодами на коромысле.
Ягод — вишни и малины — нынче очень много. Ягоды поспевают каждый день, только успевай собирать. Вот и мучаются бабы, — надо и в колхозе работать, на сенокосе, на прополке, надо и домашние дела справить, сготовить обед, подоить корову, надо и ягоды продать, да повыгоднее.
В Райгороде цены не очень высоки: там свои сады. Вот и тянутся женщины изо всех сил, надрываются, ездят в область. Правда, можно продать вишню у себя в селе, кооперации, но цена там смехотворно низкая, раза в три ниже, чем в областном центре. Можно продать в Райгороде в горторг или сдать в комиссионный магазин, но и там цена невысокая. Поэтому-то в магазинах нет ягод и горожане покупают их по высокой цене на базаре. Между тем существует штат торговых работников, получающих зарплату и не способных ни снабдить горожан ягодами (и другими сезонными сельскохозяйственными продуктами), ни облегчить положение колхозников, главным образом колхозниц. А ведь комиссионные магазины для этого специально были созданы. После вишенья и малины, после поспевающих одновременно с ними огурцов, которые протянутся до самой осени, пойдет черная смородина — она уже начала поспевать, а там помидоры, за ними кормилец здешних мест — лук. Интересно, что в старое время, как рассказывает Наталья Кузьминична, с вишней нисколько не мучились, ее скупали на месте торговцы и сдавали в Райгород, на варочные предприятия. Значит, это было выгодно и торговцам и крестьянам. А ведь купец без прибыли не стал бы возиться, да и крестьянин, особенно крестьянка, и тогда дорожили каждой копейкой. Только малину, рассказывает Наталья Кузьминична, носили на себе на базар: ее возить нельзя, она побьется, соком изойдет.