— Вы здесь одна, мужа нет?
— Он зашел проведать Бертонов, сейчас вернется.
Я поспешно сунул ей в руки местную газету. «Чудовищное землетрясение в Греции. Десятки тысяч погибших, тысячи беженцев». Одетта вскочила, порывисто обняла меня, измазав мне всю рубашку кремом для загара.
— Вы спасли нас от смерти!
— Спас. Но пожалуйста, не говорите об этом мужу.
Вечером к Галюша пришли в гости соседи Бертоны. У мадам Бертон спина была красней вареного рака; Одетта посоветовала ей, каким кремом мазаться. Господин Галюша увел меня под навес и познакомил со своим старинным другом, полковником, великим стратегом и тактиком. Крошечный седенький человечек в полотняном костюме смерил меня недоверчивым взглядом:
— Много о вас наслышан. Галюша утверждает, что вы обладаете даром предугадывать события.
Я улыбнулся с подчеркнутой скромностью. Старый дурак предупредил:
— Все, что здесь будет сказано, пусть останется между нами. Никому ни слова!
Галюша поручился, что я буду нем. Полковник ринулся в бой.
— Так вот. Вьетминь теснит нас со всех сторон. Нужно покончить с мерзавцами. Я набросал неплохой план действий, даже показал кое-кому из моих друзей в Генеральном штабе. Создадим укрепленный лагерь с посадочной площадкой для самолетов. Оттуда будем снабжать оружием и провиантом наших сторонников. И отрежем врагу путь к границе с Лаосом.
— Лагерь в долине Дьенбьенфу?
— Откуда вы узнали, черт возьми?
— Он мастер угадывать! — заверил Галюша, словно решил продать меня и набивал цену.
— Повторяю вопрос: откуда вы узнали?
— Посмотрел по карте.
— И я по карте! — обрадовался Бертон. — Лучшего места не придумаешь: недалеко от лаосской границы, среди рисовых полей, к тому же там есть заброшенный японский аэродром.
— Его еще нужно отремонтировать и расширить, иначе наш военный самолет там не сядет.
— Отремонтируем! Главное — крупная база врагу не по зубам. Мы не дадим ему проникнуть в Лаос и постепенно уничтожим на всей территории Индокитая.
— Есть одно «но», господин Бертон.
— О чем вы?
— Еще в древности китайские военачальники предостерегали: нельзя становиться лагерем в узкой долине.
— В двадцатом веке французы плевали на их предрассудки.
— Напрасно.
— А чего бояться, скажите на милость?
— Заранее ясно, что попадешь в окружение.
— В окружение? Кто же сумеет нас окружить? Вьетнамцы? А вы их видели? Жалкие крестьяне без оружия и боеприпасов.
— Боеприпасы им доставят с севера.
— Как? На велосипедах? — полковник расхохотался, Галюша захихикал.
— Вот именно, на велосипедах.
— Что за чушь вы говорите! Конечно, место вы угадали правильно, но в остальном… Друг мой, у вас отсутствует стратегическое мышление.
— Место он угадал потому, что был там, — ввернул Галюша.
И я еще надеялся что-то изменить! Да кто станет меня слушать?! Ведь я пустое место. Бертон в лицо называет меня дураком. Я знаю будущее, ну и что с того? Знаю, но ничего не значу. Знаю себе на горе.
Париж, 1953 год
(продолжение и окончание)
В деревне дурачком называют здоровенного детину, который за все берется, но, в сущности, ничего не делает. Стоит себе, рот до ушей, на берегу реки или у дороги, смотрит, сдвинув берет набекрень, как едут повозки. Простоват, но добродушен и каждому рад услужить. Время от времени изрекает глубокомысленные истины, но никто его не слушает. А ему и горя мало, хотя зачастую в его словах не меньше правды, чем в пословицах и поговорках. Дурачка не тревожит, что его мудрость никому не нужна, вот у кого следует поучиться мне, изгнаннику и чужаку, которому навязали роль не то пророка, не то шута.
Мне вспомнилась история про нищего плотника из Майена. Он зарабатывал на хлеб, сколачивая гробы. Но не мог зря расходовать доски, поскольку был беден. А ведь смерть приходит внезапно. Так вот, в первый день нового года плотник обходил деревню и поздравлял всех жителей. Те встречали его радостные и довольные, только что от праздничного стола. Однако по таинственным признакам, едва уловимым флюидам плотник безошибочно угадывал, кому суждено умереть в наступившем году. С первого взгляда узнавал обреченных. Знал, кто умрет, но хранил молчание. Просто мысленно снимал мерку с будущего покойника и не тратил понапрасну ни щепочки. О странном даре плотника узнали, когда его самого не стало, просмотрев его записи. И я возьму с него пример: буду отвечать на конкретные вопросы Галюша, а больше ни слова. Все остальное лучше держать при себе, не придавая своим знаниям особого значения и не стремясь принести пользу человечеству.