— Вот так бы давно! — довольно заговорил дед, разряжая обстановку. — А то всё выкаете друг другу, как незнакомцы. Мы же уже считай все лучшие друзья! Только мальчишек здесь не хватает, — наигранно опечаленно вздохнул он в конце.
Игнат посмотрел на него прищуренными глазами. Нет, дед лукавил. Он полюбил пацанов, но тоже считал, что в данную минуту за благо, что те сейчас играют со своим друзьями.
***
Рыба и вареники были съедены. Наливки в бутылке стало ещё меньше, потому что одной порцией дело не ограничилось. Как-то легко она пошла этим вечером.
Людмила уже после первой выпитой стопки раскрепостилась и теперь звонко и заразительно хохотала над шутками Леонида Захаровича.
Игнат сидел, откинувшись на спинку стула, с удовольствием доедал сметану прямо из банки и откровенно любовался их гостьей, впитывая в себя её свет и тепло.
Странно. Ещё совсем недавно он спокойно относился к ней. Можно даже сказать, равнодушно. Теперь же наслаждался каждой минутой в её обществе.
Нет. Он не влюбился. По крайней мере, не думал, что его чувства — любовь. Было притяжение. Желание помочь. И, конечно же, физическое влечение. Здесь он не собирался врать самому себе: он хотел её. Особенно острым стало это желание после того, как увидел её в мокрой одежде. И он не был против заняться с ней сексом. Да только имелась одна загвоздка: Людмиле роль временной любовнице не подходила…
Дед остался мыть посуду, а Игнат пошёл провожать Людмилу до дома. Она, конечно, отказывалась, заверяя, что и сама прекрасно пройдёт эти несчастные несколько метров, но он предпочёл проигнорировать её слова.
Вечер, что уже окончательно опустился на землю, был приятно свежим. Редкие встречные и в этот раз поглядывали на них с любопытством, но оба, кажется, не замечали заинтересованных взглядом. Или делали вид, что не замечали. Вместо этого они прислушивались к пению цикад.
Мечтательная улыбка не сходила с лица Людмилы. Игнат с удовольствием любовался нею в свете уличных фонарей. Не только улыбкой, но и её обладательницей.
Её волосы. Даже сейчас они были заплетены в тугую косу. Игнату хотелось увидеть их распущенными, спадающими водопадом ниже талии. Цвет такой у них красивый — пшеничный, с лёгким намёком на рыжину.
Она маленькая и утончённая, как балерина. С идеальной осанкой и лебединой шеей…
В памяти опять невольно всплыл её мокрый образ, заставивший его нервно сглотнуть. Наваждением стал этот образ. Желанным наваждением…
Решил отвести взор от греха подальше, да не смог. На этот раз взгляд остановился в районе груди. М-да. Дожил. Пялится на женщину, как озабоченный подросток. Хорошо, что она не замечает его голодного интереса.
Тряхнув головой, стал смотреть строго вперёд. До её двора — рукой подать.
Опять вздохнул. Наверное, ей скучно в его обществе. Всё же дед лучшая компания, чем он.
Дошли до калитки. Остановились.
— Я зайду, чтобы извиниться перед мальчишками, что задержал тебя, — сказал он первую фразу после того, как они покинули его дом.
Людмила неопределённо пожала плечами, потом кивнула. Сама открыла калитку. Вошла первой.
Пацаны встретили их в зале, сидя на диване. Оба уже успели принять душ. Теперь увлечённо смотрели какой-то боевик по старому телевизору. На их появление синхронно оторвали взгляды от экрана и уставились на них.
— А мы думали, что ты засиделась у тёти Инги, — воодушевлённо прощебетал Пашка, вскакивая со своего места и подбегая к Игнату.
Лёшка предпочёл продолжить и дальше сидеть. Задумчиво нахмурился.
— Посидишь с нами? — обратился тем временем младший к провожатому их родительницы.
Игнат отрицательно покачал головой.
— Уже поздно. Неприлично это. Извините, что задержал вашу маму, — проговорил он то, что и собирался.
Пашка скуксился. Лёшка, склонив голову к правому плечу, вперился в Игната рентгеновским взглядом. Старший понимал больше.
Игнат почувствовал перед ним стыд. Ними. Именно поэтому быстро попрощался и ушёл.
Дед ожидал его, сидя в кресле-качалке и куря трубку. На него глядел лукаво, но молчал. Игнат был благодарен ему за это. Кивнув ему в знак пожелания доброй ночи, ушёл к себе. Повалился на кровать, даже не потрудившись включить свет. Темнота не напрягала. Наоборот, успокаивала.
Он устало прикрыл глаза. Протяжно выдохнул.
Завтра должен приехать Демьян. Может, вместе с ним рвануть в город?..
Глава 9
Он устал. Устал эмоционально и физически. Устал так, что чуть ли не уснул в такси. Не дал водитель, что решил включить радио. Увы, сделал он это громко. А потом ещё громче матерился на приёмник. Именно это и вывело Игната из полудрёмы. Он сел ровнее, протёр ладонями лицо и протяжно выдохнул. Посмотрел расфокусированным взглядом в окно. С трудом, но ему удалось приглядеться к ночной местности, а после и понять, где именно они едут. До дома осталось проехать всего один квартал. Недалеко.
— Остановите возле супермаркета, пожалуйста, — прохрипел он просьбу таксисту.
Тот чинно кивнул и стал высматривать, где же ему лучше всего припарковаться. Лишних вопросов не задавал. Не косился. В общем, идеальный водитель, если бы не его любовь к радио и нецензурной лексике.
Через две минуту Игнат уже осторожно и медленно вылезал из машины, предварительно расплатившись с таксистом, естественно.
На улице было по вечернему свежо. Отовсюду доносился весёлый гомон и смех молодёжи. Издалека ещё звучала заводная музыка. И, конечно же, звук проезжающих машин.
Игнат осмотрелся вокруг. Глубоко вдохнул и повернулся лицом к магазину, по которому, откровенно говоря, ходить совсем не хотелось. Но надо. Желудок предательски урчал, уже не переставая. Ещё бы. Его кормили в последний раз поздним утром. Одним сэндвичем и чашкой крепкого кофе. Кофе, кстати, был отвратительным, а в сэндвиче было слишком много майонеза. Желудок был обижен. Он вновь и вновь напоминал о вкуснейших обедах и ужинах, приготовленных Людмилой. Требовал такой же вкусной и домашней еды. Игнат был полностью с ним согласен. Он тоже с удовольствием бы сейчас оказался в кухне или в саду Броцман и с наслаждением бы съел одно из её блюд. И чтобы она обязательно сидела напротив него со своей неизменной такой мягкой и тёплой улыбкой…
Он тряхнул головой, прогоняя мысли и мечты. Похромал к входу в заведение, мысленно ругая себя, что трость забыл на работе. Хорошо, что дома есть ещё одна.
Краем глаза он заметил, как мимо него быстро пронёсся мужик. Бестактный, кстати. Зацепил Игната плечом и даже не остановился, чтобы извиниться. Нет, как пёр вперёд, как танк, так и продолжил. Только на один короткий миг остановился возле урны и что-то выбросил, достав из-за пазухи. Это что-то протяжно и жалобно пискнуло, когда ударилось о железную урну. Игнат остановился. Пригляделся. Кажется, щенок. Маленький и чёрный клубок шерсти в этот момент метнулся в угол, чтобы там спрятаться. Заскулил.
Игнат шагнул в ту сторону, но тут же отдёрнул себя. Нет, никакой жалости. Животных он точно не будет подбирать с улицы. Да и не любитель он домашних питомцев. Ему деда хватает. Да.
Кивнув своим мыслям, он продолжил свой изначальный путь, стараясь выбросить из головы образ беззащитного щенка, а из сердца — жалость.
Народа было, как пчёл в улье. Игнат взял корзинку, тяжело выдохнул и побрёл в хлебный отдел. Здесь толпа была поменьше, но вот его любимого батона уже не было. Взял первый попавшийся. А потом прихватил десяток яиц и пару помидор, да пакет молока. Всё. Пробираясь к очередям на кассах, он резко остановился, как вкопанный. Показалось, что мимо промчался Пашка. Пацанёнок так был похож на младшего сына Людмилы, что Игнат чуть ли не поспешил за ним. Вовремя опомнился. А потом и мальчишка обернулся. Похож. Очень похож. Но взгляд и улыбка не та. В груди неприятно защемило сердце.
М-да, хотел проверить насколько сильно будет скучить по семейству Броцманов? Получай, Захаров! Наслаждайся, блин, своими чувствами, ощущениями. Своим одиночеством.