— Ты, я вижу, и вправду провинциал. Мелко мыслишь.
— Филлис то же самое говорит, — сказал Оуэн. Ему не понравилось, что Эд так насел на него. — Но она любит городскую жизнь. И я тоже.
Эд осклабился, обнажая крупные зубы и плавно нащупывая новую струнку…
— Любите городскую жизнь? И что в ней хорошего?
— Музеи, концерты, рестораны…
— И часто вы выбираетесь в музеи и на концерты?
— Редко, очень редко, — признал Оуэн. — Трудно найти хорошую женщину посидеть с детьми. Кроме того, мы сильно устаем.
— Вот видишь! Еще раз говорю: немножко инициативы, немножко соображения — и заработаем кучу денег.
— А пока у нас их нет, даже чтобы основать компанию. Мы даже машину себе купить не можем.
— На первых порах обойдемся и без собственной машины. Можно поработать на машине клиента или в аренду взять. Все, что понадобится, — это шифровальный блокнот и карандаш. Мне рассказывал один знакомый из «Ай-би-эм» — сейчас у него собственная фирма по использованию компьютеров. Так вот, начинал он с приятелем фактически с нуля и в собственной квартире. Прошло всего пять лет — и что ты думаешь? В год сто восемьдесят тысяч — чистыми. Вот так, дорогуша. Когда есть хорошая программа, никакой секс не нужен.
— Ну, ты хватил! — Перспективы, которые, по словам Эда, открывались перед ними, взволновали Оуэна, и он не заметил, как заказал на десерт пирог с орехом-пеканом, хотя был уже вполне сыт. Он вообще переедал, и у него обозначилось небольшое брюшко. — Я непременно расскажу Филлис о нашем разговоре. В одном ты прав: надо что-то делать. Вот она родит, и у нас будет трое, и все малыши, до четырех лет. Да… Но тебе-то какой интерес в этой затее? Ты холостяк, и в городе ты как рыба в воде.
— Не совсем. Нью-Йорк — он разный. Мне нравится Бронкс, там много зелени: Ботанический сад, парк на берегу залива Пелэм. Люблю побродить где-нибудь, порыбачить. Манхэттен меня изматывает. Одни эти бешеные амбициозные бабы чего стоят. Мать у меня совсем другая была. Помню — сидит и лущит горох в желтую миску с синей каемкой.
Оуэн вспомнил свою маму иначе. На кухне обычно хозяйничала бабушка. В отличие от Эда, сейчас у него была жена, и она была совсем непохожа на его маму. Правда, у обеих вечно был слегка недовольный вид. Он привык к этому женскому недовольству. Оно как бы подтверждало устойчивость существования. Ни годы, проведенные в МТИ, ни деятельность в «Ай-би-эм» не нарушили этой устойчивости.
Оуэн передал Филлис разговор с Эдом, и той пришлась по душе идея его нового знакомца.
Она была на седьмом месяце, передвигалась из комнаты в комнату, в ванную, в кухню, величественно выставив живот и высоко, как заметил Эд, держа голову. Как он успел обратить на это внимание? Раз или два Маккензи пригласили его на обед. В знак благодарности он раздобыл три билета на модный бродвейский мюзикл «Камелот» с Джулией Эндрюс в роли Джиневры, жены короля Артура.
— А он, пожалуй, прав, — высказалась Филлис. — Ты должен дать шанс своей креативности.
— Какой еще креативности? — вздохнул Оуэн.
Он всегда чувствовала: он уступает Филлис не только в математике, но и не умеет мыслить ясно, и мечтания у него какие-то приземленные, хотя МТИ он окончил с отличием и недавно получил повышение по службе. Ему было жаль, что Филлис засунула свои диссертационные материалы в пустую коробку из-под программ симфонических концертов, однако в потаенном уголке сердца испытал облегчение. Кому хочется, чтобы жена была умнее его?
— У тебя художественная натура. Ты ведь любишь бывать в музеях? Знаю, любишь.
Филлис, не привыкшая хвалить мужа, покраснела. С приближением родов тонкокожее лицо ее краснело чаще и ярче. То, что она периодически полнела, убеждало Оуэна: он достойно исполняет роль кормильца. Ему нравилось смотреть на ее обнаженное тело, живот, который он растирал ей особым составом, на ее чуть расплывшееся лицо, располневшие груди и ягодицы, нравился ее отрешенный вид, тем более теперь, когда она погружалась в гормональные грезы. Теперь Филлис позволяла брать ее со спины, чтобы он не давил на ребенка в утробе — тот еще больше сближал их двоих. Сближались между собой и Грегори с Айрис, когда своими маленькими ручонками осторожно похлопывали по материнскому животу и трогали пальчиками вывороченный наизнанку пупок. Оуэн чувствовала, как под его ладонью колотило ножками неизвестное существо, и ему казалось, будто он слышит, как идет биологический процесс его развития. «Какая жалость, — думал он, — что молодые замужние пары, целиком поглощенные самими собой, не знают этого чуда — зарождения нового человека».