На людях Филлис никогда не бывала резкой. С каждым годом Оуэну становилось все труднее и труднее понимать жену.
— Я вот что подумал, — заговорил он скорее для того, чтобы прервать тягостное молчание. — Может быть, тебе стоит вернуться к своей диссертации? Ева подросла, ее полдня нет дома, и ты могла бы позаниматься пару семестров в аспирантуре в Колледже Святой Троицы или даже в Йеле.
— С таким же успехом я могла бы вернуться в балетную школу, которую бросила в одиннадцать лет, — сказала она так спокойно, что он не сразу схватил иронию.
Церковные праздники в Хаскеллз-Кроссинг в двадцатом веке людям состоятельным были как нельзя кстати, хотя они редко ходили к службе в иные дни, помимо Рождества и Пасхи. Они посещали храм Божий с тем, чтобы продлить заключенный с Небесной канцелярией договор, обеспечивающий их преуспеяние.
В Новой Англии люди с большими деньгами принадлежали Епископальной церкви — церкви для избранных, учрежденной триста пятьдесят лет назад железным теократическим режимом первых поселенцев. Пуритане были фанатиками: они свято верили, что Соединенные Штаты будут консервативной страной, созданной радикалами.
Имущество «Программного обеспечения Э — О» в семидесятых годах было разделено и выгодно продано, так что Оуэн считал себя человеком отнюдь не бедным. И все же на настоящих богачей он смотрел как на племя диковинное, способное, если потребуется, и на жестокость.
Кто, как не влиятельный фабрикант в Элтоне, мошенническим способом разорил его деда и безжалостно выжимал потом все соки из его отца? На текстильных магнатов в Уиллоу падал таинственный свет питсбургских Меллонов, Фриков, Карнеги. Иногда он пытался заглянуть за бетонную ограду поместья Помроев на Кедровом холме, но никого из живших там сказочных существ не видел — слышал лишь отдаленный плеск воды в бассейне. Он помнил зрительный зал в «Шехерезаде»: покатый пол, стены, расписанные под кирпичную кладку, фойе, украшенное китайскими фонариками и декоративными узорами, помнил билетную кассу и в ней — седую супругу владельца кинотеатра, снова видел афишу из разноцветных лампочек над входом, куда летними вечерами слетались тучи мотыльков. В «Шехерезаде» крутили вестерны и картины из жизни богатых. В них снимались Кэри Грант и Фред Астер, Джон Блонде и Кэтрин Хепберн, Чарлз Кабири и Юджин Палетт, эти звезды играли нежных, любящих, излучающих сексуальное обаяние и не считающих деньги героев. Все недоразумения и размолвки заканчивались у них примирением и последующим поцелуем во весь экран. Это был триумф буржуазного искусства! Притупляя ненависть бедных к богатым, киноистории внушали зрителю: тебе тоже может улыбнуться удача, ты тоже можешь разбогатеть. Для кинопромышленников эти ленты, конечно же, не были пустыми фантазиями. Продюсеры, режиссеры, актеры добились успеха. И Оуэн — конечно, не в такой степени, — тоже.
На утренней пасхальной службе в церкви Святого Варнавы он мог лицезреть в полном блеске и полном составе занявшее два передних ряда семейство Уэйнтропов во главе с восьмидесятилетней старухой, величественно восседавшей в кресле на колесиках, которое наполовину загораживало проход.
Перед началом службы ее внуки в одинаковых темно-синих блейзерах и поплиновых рубашках под репсовым галстуком по очереди проталкивались к ней, дабы прикоснуться губами к крашенной голубым прическе под широкополой шляпкой. Она принимала сии знаки почтения с таким величием, на какое не способен ни один паша, ни один вожак мафиозного клана.
По подобострастным поклонам внуков можно было только догадываться, какие суммы стоят за этой сухонькой старушонкой. Пока же лишь малая толика ожидаемого богатства была потрачена на зимние каникулы на Багамах для отроков — о чем свидетельствовал их золотистый загар, и на шикарные платья, в какие были одеты отроковицы, даже те из них, что были в том возрасте, когда физиономия еще усыпана прыщами. Родовитость обещала, что внуки вырастут в оборотистых бизнесменов, внучки станут дорогостоящим товаром на матримониальном рынке. Деньги дают положение, здоровье, комфорт.
Родители отпрысков старательно делали вид, что внимают каждому слову проповеди и пасхального песнопения (Христос воскрес из мертвых, смертию смерть поправ…).
На их лицах застыли учтивые полуулыбки, с какими они заседают в бесчисленных правлениях и комитетах и присутствуют на презентациях, вернисажах и юбилеях.
Оуэн восхищался умением богатых мужчин в любых обстоятельствах оставаться учтивыми. Чем грубее к ним обращались, тем обходительнее и корректнее они становились. Ему также нравилось их обыкновение носить шевровые штиблеты без носков — наверное, для того, чтобы показать тонкие лодыжки, признак породы. Сам он никогда не надевал ботинки на голые ноги. Чем толще были носки, тем лучше они смягчали неудобство дешевой обуви, какую он покупал в силу скромного положения. Его удивляла еще одна способность людей с большими деньгами. Взяв с подноса где-нибудь на приеме, устроенном в честь высокой особы, незнакомого кушанья, обжечь им язык и нёбо, но не выплюнуть все себе на тарелку, а терпеливо, не моргнув глазом, разжевать и проглотить.