Тем временем дымный смерч достиг хижины и перебирался через крышу прямо над Хидингом. Тот, казалось, не замечал молочной бури и с энтузиазмом продолжал рубать бревна основания. Пепельная лавина полностью закрыла заднюю стену хижины.
Стук топора прекратился, воцарилось глухое молчание. Преодолев оцепенение, я вскочил и помчался к хижине. Из-под серой дымной массы раздались приглушенные ругательства и крики, а через несколько секунд из клубов дыма выскочил Бен, задыхающийся, с каплями пота на лбу и бешенным огнем в глазах. Я поспешил к нему — подать флягу с водой. Он выпил залпом.
— Проклятый дым, — процедил Бен сквозь зубы.
— Они тебя душили? — спросил я, забирая у него топорик.
— Да где там! ты это хорошо знаешь! Этот дым не душит, можешь дышать в нем как в густом тумане или облаке.
— Почему ты такой красный?
— Попарился, — прошипел он, указывая на следы на руках, груди и лице. — Они не душат, но опаляют.
— Странно, — заметил я. — Когда мы двумя неделями ранее бродили по деревне, я не почувствовал жара.
— Да и я тоже. А вот сегодня…Чертово направление ветра или другое топливо для костров? К черту! У тебя есть масло?
— Неприкосновенный запас в палатке.
— Щедро вотри в кожу, печет дьявольски. Придется отлежаться пару деньков, но потом! — Он погрозил дыму кулаком: — Посмотрим, кто отступит.
Мы пошли в палатку, где Бен осмотрел свои раны. В тот день и несколько следующих Хидинг отдыхал и обливал раны маслом. Я подумал, что этот случай убедит его не копать на территории деревни и мы вернемся в базовый лагерь, но я ошибался. Хидинг хотел любой ценой настоять на своем. Алчность и упрямство поглотили его полностью, и через неделю, не прислушиваясь к моим увещеваниям, Бен с топором и лопатой пошел к хижинам. Лишь только острие коснулось бревен хижины, среди дымов началось нервное движение, они начали сплетаться, явно ориентируясь на строение, которому угрожала опасность. Я пронзительным свистом предупредил Бена. Хидинг пренебрежительно пожал плечами, но когда раскаленный дым лизнул его руку, он отложил топор и отступил. Он еще несколько раз попытался копать в деревне. Но результат всегда бал один и тот же. Дымы защищали священное место.
Мне показалось, что Бен отступился, он перестал копать и даже не приближался к деревне. Лишь крепко сжатые губы выдавали его решимость. Хидинг относился к тем людям, которые легко не сдаются. Сейчас дело было не столько в золоте, сколько в снесении преграды, имевшей для меня мистическое значение, а для него — всего лишь упорной игрой случая. Со временем, возможно, он изменил точку зрения, по иному взглянул на свою битву с дымами, но амбиции не позволяли ему отступить, а поражения только подпитывали упрямство. Бен стал неразговорчивым и мрачным, перестал делиться со мной планами на будущее. Несколько дней он не дразнил противника, избегая контакта с деревней и хижинами. Он вырыл у поврежденной хижины что-то вроде водосборника, и от ручья прокопал к нему канал. Тяжелый труд занял два дня. Но Бен был доволен результатом. Когда он вечером вернулся в палатку, то лучился юмором и потирал руки. Я сделал вид, что не вижу его. Мне надоело упрямство товарища, и я решил работать в других местах, подальше от этой деревни.
В тот вечер после ужина я лег спать, чтобы отдохнуть хорошенько перед намеченным марш-броском. Но уснуть я не смог. Бен сидел у входа в палатку, глядя на деревню. Ночь была лунной, все было видно как днем.
13 четко различающихся дымов неслись в глубокую синь пространства. Бен выбил пепел из трубки в костер и стал бродить по палатке. Вытянув из кучи вещей в углу ведро и баклагу, он пошел к деревне. Заинтересовавшись, что мой приятель намерен делать, я встал с лежанки и выбрался из палатки. Хидинг дошел до искусственного пруда, нагнулся, набрал воду в оба сосуда и пошел между хижин. Его стройная и крепкая фигура чернела длинной тенью на фоне светлого дыма, его шаги, уверенные, мужские, хрустели на гравии. Он поставил ведро на землю и снял кожаный мешок со спины. Бен стал перед входом в хижину, пригнулся, будто изготовившись к прыжку, отвел назад руку с мешком, а затем резко выбросил ее перед собой. Серебряная струя воды блеснула серебряной дугой в лунном свете и исчезла внутри хижины. За ней последовала вторая, третья и следующие. Бен, опустошив мешок, схватил ведро и залил ним другой костер. Затем отбросил пустое ведро и со стремительностью хищника наполнил кожаный мешок в пруду. Через минуту он уже был в третьей хижине и поспешно заливал тлеющий огонь. Гигантская тень, извивающаяся как демон, скользила по деревне, пробегала по тропкам, врывалась в хижины…