Партийные организации при всяких перевыборах предлагали свой список и старались навязать его собранию. Беспартийные одиночки предлагали дополнительных кандидатов. Во время голосования в. тех случаях, когда беспартийных было большинство, самых неприятных партийных кандидатов собрания нередко «проваливали», а беспартийных, уважаемых, деловых людей, выбирали.
На учительской конференции в том уезде, к которому принадлежит Болотное, беспартийные педагоги «провалили» весь список большевистской фракции и выбрали в правление профсоюза исключительно беспартийных учителей. Это был большой политический скандал на всю губернию…
Такие же случаи нередко происходили и при выборах советских и кооперативных органов в деревне.
При обсуждении отчётов советских, профсоюзных, кооперативных органов крестьяне были очень активны: была основательная критика недостатков, дельные предложения. Активность эта проявлялась также и при обсуждении больших политических проблем. После типичных для того времени докладов большевистских пропагандистов — «О международном и внутреннем положении Советского Союза» — крестьяне задавали докладчикам много вопросов, нередко для коммунистов очень неприятных. А потом выступали в прениях, часто с умными речами.
Перед Генуэзской международной конференцией в 1922 году коммунистическая партия рассылала своих пропагандистов по всем городам и деревням Советского Союза. Приехал пропагандист из уездного комитета партии и в село Болотное. На общем собрании крестьян он произнёс обычную речь по шпаргалке. И по этой же шпаргалке закончил её так: «На эту конференцию приглашены и представители Советского Союза. Но советские граждане ни в коем случае не должны отпускать любимого вождя, товарища Ленина, на эту конференцию, так как ненавидящая его буржуазия может организовать за границей на него покушение. А без Ленина мы все погибнем!»...
После докладчика выступили некоторые крестьяне и возражали ему:
— Вот, к примеру, мы, головы семейств. Когда важные дела на собрании обсуждаются, мы должны сами пойти на это собрание. Кому же доверить важное дело? А если дело неважное, тогда его можно и ребятишкам поручить. Ежели предстоит важное дело, тут ни на кого полагаться не следует. А бояться тут нечего. Товарищ Ленин долго в чужих краях жил, — не боялся; такую революцию сварганил, что аж волосы дыбом встают, — не пугался… А теперь съездить на конференцию в. Италию — что же тут страшного?! . Волков бояться — в лес не ходить…
После обсуждения резолюция докладчика была отвергнута, а принята резолюция крестьянская: «Просить главу правительства, товарища Ленина, выехать на Международную конференцию и там защищать интересы нашего государства»…
С этого собрания уездный пропагандист уходил рассвирепевший, местные партийцы — обескураженные, а мужички — с лукавой усмешкой…
Политическая активность беспартийных крестьян в эти годы проявлялась даже при обсуждении отчётов правительства на съездах советов.
В годы НЭП-а на губернские съезды советов приезжали народные комиссары из Москвы и выступали с отчётом Совнаркома. На Орловский губернский съезд советов приехал однажды народный комиссар (министр) Луначарский и сделал на нем отчёт советского правительства.
В те годы руководители коммунистической партии декларировали своё уважение перед мужичком, ухаживали за ним. Достаточно только вспомнить, что в те годы Сталин выступал против Троцкого в качестве «друга и защитника» крестьянства: против планов Троцкого об индустриализации страны и «первоначальном социалистическом накоплении» за счёт деревни, против планов экспроприации частного крестьянского хозяйства.
Дух этого лицемерного ухаживания за мужиком Луначарский выразил в наиболее яркой форме, закончив свой отчёт на съезде словами: «Да здравствует Его Величество Народ!..» Речь его была напечатана во всех газетах. Но печать не сообщила эпизод, который произошёл на съезде: о нем рассказывали его участники.
Сидевший в президиуме съезда беспартийный крестьянин с почтённой бородкой выступил с таким «приветствием»: «Я, конечно, приветствую власть. Но пословица говорит: «Хлеб–соль ешь, а правду режь». Мужички, избирая меня на съезд, дали мне наказ: «Налог на крестьянское хозяйство очень велик. До революции средний мужик платил со своего хозяйства не больше трёх рублей, а теперь советская власть требует с него двести рублей. Мы снизили цены на все продукты почти до цен дореволюционных. А налог с нас повысили в 70 раз. Это немыслимое дело. Нужно налог сильно уменьшить! Вот этот наказ «Его Величества Мужика» я тут, на съезде, перед представителями власти, и докладываю…»